Когда Квикфут спросил, что она думает о Лесе, Райна, не задумываясь, ответила, что считает его единственным богатством Форестаны и хотела бы сохранить не только для своих детей, но и для их внуков, и праправнуков. Без Леса на этой планете им не выжить. Когда же Черок настойчиво попытался выяснить ее мнение о разумности флоры, она улыбнулась и перевела разговор на другое.
Здесь, на Форестане, Квикфут впервые столкнулся с матриархатом в быту. Никогда ранее подобные вещи его не занимали. О местных особенностях семейного уклада он узнал из информации перед отправкой на Лесную. За десятилетия у колонистов выработались негласные правила поведения. Поборники многомужества убеждали, что одним из преимуществ таких браков является почти стопроцентное отсутствие измен со стороны жен. Зачем-де им это надо? Если чего не хватает, не проще ли открыто присоединить к своему мужскому гарему еще один экземпляр, заключив официальный брак, подумаешь – одним больше, одним меньше, зато точно не будет проблем внебрачных связей. А мужчины? Как же быть им? О бедных мужьях кто подумал в этом обществе? Или они имеют в нем законное право ходить налево, как компенсацию за подчиненное положение и роль выбираемых? Для постороннего странно и непонятно.
И не совсем вразумительная оговорка «почти стопроцентное» – для кого? Или Райна попадала в это «почти», или подобное являлось еще одним мифом экспериментаторов, делающих вид, будто денно и нощно радеют о морально незрелом человечестве и походя решают его бытовые и сексуальные проблемы…
Вероятно, он мог бы сделаться еще одним мужем Райны, пожелай она того. Правда, не знал, требовалось ли в таком случае разрешение или благословение других ее действующих мужей. Но если даже так, согласится ли он сам после узаконивания отношений делить ее с другими? Такое точно казалось Квикфуту неприемлемым. Наверное, он пока не проникся своеобразной нравственностью форестанского общества, потому что оставался индивидуалом до мозга костей, эгоистом-собственником с дремучими, не поддающимися внешней коррекции генетическими установками.
Интересно только, как воспринимают дети одну общую мать на несколько отцов, матриархат, словом? И что из них потом вырастает?
Он не помнил своих родителей и потому не мог представить себя даже в обычной семье. На его родной планете произошел непредсказуемый природный катаклизм, огромное цунами смахнуло в океан половину материка вместе с городом, в котором они жили. Об отце с матерью не осталось никаких сведений, его же, маленького мальчика, спасатели нашли в океане, намертво вцепившимся в ветви унесенного дерева. Сам он ничего не помнил, то ли его сознание не сохранило этих картин в целях самосохранения, то ли над ним тщательно поработали психологи.
По вживленному после рождения микрочипу установили имя и фамилию: Черок Квикфут. Его родители, уважаемые люди со своим бизнесом, генетически относились к потомкам североамериканских индейцев прародины. Правительственная служба спасения отправила его, как и тысячи других потерявших всех близких, на другую планету, где ничто не напоминало о пережитом ужасе.
Черок воспитывался в федеральном интернате. Как все воспитанники подобных заведений, подсознательно он завидовал каждому, имевшему с детских лет полноценную семью, полный комплект собственных родителей. Некоторые его знакомые согласились бы даже на гомосексуальный набор предков, но он не мог принять подобного. Иметь двух матерей без единого отца или двух отцов без матери казалось неправильным. Мужчина и женщина созданы взаимодополняющими деталями биологического конструктора, как ключик, подходящий к своему личному замочку. Секс изначально «по умолчанию» представлял собой парную функцию двух взаимодополняющих биологических особей, все остальное представлялось его ущербной подделкой. Отведавший меда на экскременты не польстится. И дело не в том, что этому его учили с детских лет. Именно так людей, не спрашивая их согласия, создала природа задолго до его рождения. Без двух разнополых субъектов невозможен взаимообмен живой энергией. Инь и Ян. Что уж говорить об удовлетворении в одиночку, вовсе ведущему к разрушению собственного «Я», с невосполнимой тратой жизненных сил.
Для Черока шел третий месяц пребывания на Форестане и шестой без близости с женщиной. Вероятно, это отчасти объясняло, почему его так сильно тянуло к Райне. Он прекрасно понимал, что это неправильно, недопустимо в его положении и может сильно помешать миссии на Лесной, но ничего не мог поделать. Впрочем, и не особо того хотел. Если бы он стал еще одним мужем Райны, никто бы слова не сказал, за исключением, может, других ее супругов. А так, узнай кто об их встречах, тотчас бы решил, что ксенолог самым наглым образом попирает местные приличия. Впрочем, за него все решили обстоятельства. Случилось так, что вскоре Чероку стало совсем не до прекрасной мэрши.
Самостоятельность Леси