Дочь генерала

— Да, сэр. — Мы пожали друг другу руки. Форма на полковнике сидела несколько мешковато, что говорило о его принадлежности к какому-то нестроевому подразделению.

— Спасибо, что пришли, — сказал я.

Полковнику Муру было за пятьдесят, у него была неухоженная курчавая шевелюра и вид гражданского психиатра, только вчера призванного на военную службу. Мне всегда были интересны армейские врачи, армейские юристы, армейские психоаналитики и армейские стоматологи; я всегда задавался вопросом, то ли они лишились патента на частную практику и скрываются в армии от судебного преследования, то ли просто преданные патриоты. Я подвел полковника к угловому столику, и мы сели.

— Выпьете что-нибудь? — спросил я.

— Да, — кивнул он.

Я помахал официантке, и полковник Мур заказал себе рюмку вишневого ликера, что не предвещало ничего хорошего.

Мур уставился на меня, как на своего пациента, пытаясь угадать признаки умственного расстройства.

— Похоже, что она стала жертвой маньяка, — попытался подстроиться под его настроение я. — Может быть, и не первой.

В полном соответствии с логикой, свойственной людям его профессии, он задал мне встречный вопрос:

— А почему вы так думаете?

— Просто предполагаю, — ответил я.

— Ничего подобного здесь еще не случалось, — проинформировал он меня.

— Подобного чему? — уточнил я.

— Тому, что случилось с Энн Кэмпбелл.

Очевидно, случившееся с Энн Кэмпбелл не должно было бы получить широкую огласку за прошедшее время, но в армии слухи и сплетни распространяются мгновенно. И то, что было известно полковнику Муру, полковнику Фоулеру и генералу Кэмпбеллу, стало известно всему гарнизону.

— И что же с ней случилось? — спросил я, стараясь изобразить на лице неподдельный интерес.

— Ее изнасиловали и убили, — ответил он. — На одном из стрельбищ.

Я достал блокнот и отхлебнул пива из бокала.

— Знаете, я только что прилетел из Вашингтона и пока еще не в курсе подробностей. Мне сказали, что ее нашли голой и связанной.

— Мне кажется, подробности вам лучше расскажут в военной полиции, — подумав, сказал полковник.

— Вы правы. Как долго она служила в вашем подразделении?

— С тех пор как перевелась в Форт-Хадли, примерно два года тому назад.

— Следовательно, вы хорошо ее знали?

— Да, у нас небольшой персонал, всего двадцать офицеров и тридцать сотрудников младшего состава, как мужчин, так и женщин. Больше для нашей школы и не требуется.

— Понимаю. И как вы восприняли известие о ее смерти?

— Оно совершенно потрясло меня. Я до сих пор не могу поверить в случившееся, — сказал он и принялся распространяться в том же духе. Впечатление раздавленного невероятной вестью человека он не производил, хотя и стремился к этому. Мне приходилось работать по роду службы с психоаналитиками и психиатрами, и я знаю за ними склонность к некоторой экзальтации. Порой они говорят разумные вещи, но ведут себя при этом несколько странновато. Вообще говоря, я подметил, что люди выбирают профессии не случайно, а по природной склонности. Особенно наглядно это проявляется среди военных. Строевые офицеры, например, держатся с подчеркнутой независимостью, слегка надменно и самоуверенно. Сотрудники СКР скрытны, язвительны и смекалисты. Психоаналитики, избравшие ежедневное общение с несколько ненормальными людьми, почему-то сами производят впечатление свихнувшихся. В лице Чарльза Мура, специалиста по ведению психологической войны, по роду своей деятельности пытающегося превратить психически нормального противника в психически больного, мы имеем эквивалент бактериолога, культивирующего тифозные бациллы для ведения бактериологической войны.

Так или иначе, но чем больше говорил Чарльз Мур, тем меньше он казался мне вполне здоровым человеком. Порой он внезапно умолкал и замыкался в себе, порой принимался рассматривать меня, пытаясь угадать по выражению моего лица сокровенные мысли. Я начинал чувствовать неловкость, и это путало мои мысли, приходилось напрягаться, чтобы сосредоточиться. Помимо несколько диковатого вида полковник имел весьма неприятный взгляд: казалось, его темные глаза пронзают вас насквозь. К тому же у него были густой, с придыханием голос и манера говорить медленно и значительно — наверное, этому учат в их школе.

— А раньше вам доводилось встречаться с Энн Кэмпбелл? — спросил я.

— Да. Впервые я увидел ее приблизительно лет шесть назад, когда преподавал в школе в Форт-Брагге. Она была одной из моих слушательниц.

— Насколько мне известно, она защитила диплом магистра психологии в Джорджтауне, — заметил я.

Он взглянул на меня так, как смотрят люди, когда вы говорите нечто такое, чего, по их мнению, не должны были бы знать.

— Да, именно так, — кивнул он.

— А потом? — спросил я. — Вы еще где-то служили вместе?

— В Германии, мы были там примерно в одно время. Затем нас снова направили в Форт-Брагг в качестве инструкторов, потом — в Персидский залив, затем перевели в Пентагон, и вот уже два года как мы вместе служим здесь, в Форт-Хадли. Вам все это так важно знать?

— А чем вы занимались в Форт-Хадли, полковник?

— Это не подлежит разглашению.