Дочь генерала

— Комнату в подвале вы обнаружили не случайно, как сказали Уэсу. Возможно, он и догадывался о том, что Энн время от времени изменяет ему с кем-то на стороне, но сам-то он забавлялся с ней в ее спальне, а не в подвальной комнате. Если бы он узнал о ней и хотя бы раз побывал там сам, он отлупил бы ее до полусмерти и бросил раз и навсегда, как любой уважающий себя джентльмен с Юга. Вам же, в отличие от него, о ней все было известно, но вы ничего не сказали своему сыну, потому что Энн Кэмпбелл посоветовала вам этого не делать. Ей нравился Уэс, а с вами она спала, поскольку вы могли повлиять на Уэса. Да и замять какое-нибудь дельце было в ваших силах. Короче говоря, она держала вас при себе на всякий пожарный случай, для подстраховки, и вы, видимо, приходили ей несколько раз на помощь. Так что с Уэсом вас связывают не только кровные узы, вы оба обязаны Энн Кэмпбелл новыми острыми ощущениями. Полагаю, она предупредила вас, что бесполезно пытаться силой забрать имеющийся у нее компрометирующий материал, поскольку она предусмотрительно запаслась копиями фотографий и видеокассет и хранит их в другом месте. Опознать среди других вашу жирную задницу не составит никакого труда, смею вас заверить. Так что рекомендую подумать о своей жене, своем сыне, своем положении в обществе, о тридцати годах службы и тому подобных вещах и решить, что вам делать с попавшей к вам в руки бомбой замедленного действия. Вы со мной согласны, шеф? — выразительно взглянул я на него.

Багровое лицо Ярдли не побледнело, а наоборот, еще больше налилось кровью. Наконец он сказал:

— Я не настолько глуп, чтобы позволять себя фотографировать.

— Вы уверены? А как насчет записи на аудиокассету вашего голоса?

— Этого еще не достаточно.

— Этого с лихвой хватит, чтобы мэр вызвал вас к себе на ковер и смешал с дерьмом.

Мы замолчали, пытливо разглядывая один другого, прежде чем сделать очередной ход. Ярдли прищурился, шумно вздохнул и произнес:

— Пару раз у меня было желание убить ее.

— Серьезно?

— Но я не смог заставить себя убить женщину из-за собственной глупости.

— Оказывается, рыцари еще не перевелись!

— Короче говоря, в ночь, когда это случилось, я был в командировке в Атланте. Это могут многие подтвердить.

— Хорошо. Я хотел бы поговорить с этими людьми.

— Валяй, выставляй себя на посмешище! — усмехнулся Берт.

— Но у тебя-то не было причин ее убивать! — заметил я. Признаться, я и не думал, что Энн убил Берт Ярдли, мне просто нужно было вывести его из равновесия: люди всегда нервничают, когда сообщаешь им о намерении проверить их алиби. У них тотчас же пропадает спесь, а спесивцев и упрямцев полицейские не любят.

— Можешь засунуть все эти свои мотивы для убийства себе в задницу, сынок, — сказал Ярдли. — Меня больше интересуют компрометирующие материалы. Что у тебя есть против меня?

— Фотография, на которой вы лежите на ее кровати.

— Сомневаюсь, должен тебе прямо сказать.

— А я должен вам прямо сказать, что далеко не случайно утверждаю, что ваша задница побывала в той комнатке.

— Вот что, сынок, — Берт сделал вид, что намеревается уйти, отодвинувшись вместе с креслом от стола. — Не морочь мне голову, у меня нет времени, чтобы выслушивать весь этот бред.

В дверь постучали, и вошла с большим опечатанным пакетом в руках специалист Бейкер. Передав пакет мне, она вышла. Я открыл его и извлек с десяток листов бумаги с текстом. Без всякого вступления, которое могло бы смягчить удар, я взял наугад один из листов и стал читать вслух:

«22 апреля. Берт Ярдли заехал ко мне около девяти вечера. В это время я работала, составляя отчеты, но ему не терпелось спуститься в подвал. Слава Богу, что такое желание возникает у него не чаще чем раз в месяц. Мы спустились в потайную комнату, и он велел мне раздеться для осмотра. Мне думается, что он раздевает и осматривает при случае любую женщину, попадающуюся ему в лапы. Я разделась у него на глазах, и он, насладившись этим зрелищем, приказал мне повернуться к нему спиной и наклониться. Потом он велел мне растянуть щеки, что я и сделала, а сам засунул палец мне в задний проход, сказав, что ищет там наркотики, или яд, или секретное послание. Затем он положил меня на кушетку, чтобы осмотреть как следует влагалище, и…»

— О’кей, сынок, — промычал Берт.

— Этого достаточно? — поднял я на него глаза.