Дочь генерала

— Но мы хотя бы не злоупотребляли служебным положением и не компрометировали звание офицера.

— Речь идет об убийстве, а не о нарушении морали. Не надо валить все в одну кучу.

— Правильно. Позови сюда этих клоунов.

Синтия нажала на кнопку селектора и сказала Бейкер:

— Пригласите к нам этих… джентльменов.

— Хорошо, мэм.

— Только спокойно! — воскликнула Синтия.

— Эти гороховые шуты меня ни капельки не волнуют: ведь они из гражданских, — сказал я.

Дверь распахнулась, и специалист Бейкер объявила:

— Шеф полиции Ярдли и офицер Ярдли.

Вошли оба Ярдли, одетые в полицейскую форму. Берт Ярдли сказал:

— Не очень-то вежливо заставлять нас ждать. Но не будем заострять на этом внимание. — Он окинул взглядом нашу комнату и заметил: — Клянусь, у меня даже камеры будут покраше и попросторнее этой дыры.

— У нас тоже, — сообщил я ему. — Непременно покажу вам одну из них.

— Это мой сын Уэс, — хохотнув, сказал шеф полиции. — Уэс, это мисс Санхилл и мистер Бреннер.

Уэс Ярдли, высокий и чрезвычайно худой мужчина лет двадцати пяти с длинными, зачесанными назад волосами, которые доставили бы ему немало хлопот, служи он в любом другом полицейском подразделении, в знак приветствия коснулся кончиками пальцев полей своей ковбойской шляпы и кивнул Синтии.

В присутствии равных себе или стоящих ниже них людей южане никогда не снимут головного убора: войти в дом со шляпой в руках — значит признать верховенство его хозяев над собой. Эта традиция восходит к временам плантаторов и рабов, господ и издольщиков, добропорядочных семейств и семейств презренных, богачей и бедняков. Я плохо во всем этом разбираюсь, но, так как в армии тоже строго соблюдаются правила, касающиеся головных уборов, я уважаю местные традиции.

Поскольку стульев для всех не хватало, мы продолжали стоять.

— Так вот, — обратился ко мне Берт Ярдли, — все твое барахло лежит упакованным в моем кабинете. Приезжай и забирай его в любое удобное для тебя время.

— Это очень любезно с вашей стороны, — ответил я.

Уэс ухмыльнулся, и я едва сдержался, чтобы не вмазать ему кулаком по его костлявой роже. Парень все время крутил головой по сторонам и переступал с ноги на ногу, словно у него в заднице было шило.

— Вы привезли с собой государственное имущество? — спросил я у Берта.

— О чем речь! Мне не нужны лишние неприятности с государством. Я все отдал этой крошке в приемной. Считай это проявлением миролюбия с моей стороны, Пол. Могу я так тебя называть, сынок?

— О чем речь, Берт!

— Вот и замечательно. И еще я подумываю насчет того, чтобы допустить тебя в дом убитой.

— Я просто польщен, Берт.

— Как я догадываюсь, ты хотел бы потолковать об этом деле с моим сыном. Уэс, расскажи ребятам все, что знаешь об этой девчонке.

— Она была не девчонка, а женщина, офицер армии США, — заметила Синтия. — Так же как и специалист Бейкер, — солдат американских вооруженных сил.

— Прошу прощения, мэм, — поклонился Берт, коснувшись полей своей шляпы кончиками пальцев.

Теперь меня подмывало уже познакомить этих наглецов с моим пистолетом, и, если бы не цейтнот, нависший надо мной в этом расследовании, я бы заставил их попотеть.

— Значит, мы с Энн действительно встречались время от времени, — затараторил Уэс, — но у меня были и другие подружки, а она путалась с другими ребятами, — так что мы друг на друга не обижались. В ночь, когда ее пришили, я дежурил на машине в Северном Мидленде, с полуночи до восьми утра, и это может подтвердить добрый десяток людей, которые меня видели, включая моего напарника, ребят с бензоколонки и других парней. Больше мне вам нечего сказать.

— Спасибо, офицер Ярдли.

Все замолчали, потом Синтия спросила Уэса:

— Вас расстроила гибель Энн Кэмпбелл?

— Да, мэм, — ответил он, подумав.

— Может, дать вам успокоительного? — поинтересовался я.

— Я забыл предупредить тебя, сынок, — сказал Уэсу Берт Ярдли, — что этот парень любит пошутить.

— Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз, — обратился я к Берту.

— Можешь смело говорить при моем сыне, — осклабился он.

— Не думаю, шеф, что ему все нужно знать, — заметил я.

Он задумчиво взглянул на меня и сказал сыну:

— Ладно, оставляю тебя пока наедине с этой юной леди, Уэс. Но веди себя прилично! — Он рассмеялся. — Она ведь не знает, что ты по натуре живчик, подумает еще, что ты просто упал в детстве с телеги. Ха-ха-ха!

Мы с Бертом вышли из кабинета, и я завел его в свободную комнату для допросов и усадил за стол.

— Эти проклятые репортеры снаружи так и норовят повсюду сунуть свой нос, — чертыхнулся Берт. — Они уже что-то пронюхали о том, что говорят здесь насчет генеральской дочки злые языки. Ты понял?

Ничего подобного в прессе я не видел, однако заметил:

— Офицеры юстиции не распространяют среди журналистов сомнительных слухов.

— Ясное дело, черт подери! Мы с генералом всегда находили общий язык, и мне не хотелось бы, чтобы его дочь стала после смерти предметом сплетен.

— Если вы к чему-то клоните, шеф, то не тяните кота за хвост. Выкладывайте.