Добывайки в воздухе

– Понимаешь, – спокойно продолжила Арриэтта, вспомнив свои беседы с мисс Мэнсис и её голубые глаза, полные слёз, – он такой стеснительный и так много разъезжает, что может сам и не додуматься меня спросить. А потом ему надоест жить в одиночестве и он женится на какой-нибудь… на какой-нибудь милой добывайке с толстыми ногами.

– Где ты видела добываек с толстыми ногами? – воскликнула Хомили. – Таких днём с огнём не найдёшь… разве что твоя тётя Люпи, хотя лично я её ноги никогда не видела… Но что за глупости приходят тебе в голову! Начиталась в этом своём журнале всякой ерунды. Да вы со Спиллером словно брат с сестрой!

Только Арриэтта хотела сказать, но не сразу смогла найти подходящие слова, что детская дружба – неплохая проверка для будущего союза, как что-то заслонило от них солнце и в корзине стало вдруг холодно и сыро. Верхушка оболочки скрылась в тумане, земля внизу стала не видна.

Добывайки уставились друг на друга. Всё исчезло, существовала лишь корзина в красных клубничных пятнах, окружённая белой стеной, и они трое, напуганные до полусмерти.

– Ничего страшного, – выдавил наконец Под, – мы попали в облако. Я немного выпущу газ.

Они молча уставились на его твёрдую руку на клапанном рычаге: казалось, что она вовсе не движется.

– Самую малость, – объяснил спокойно Под. – Сетка намокла и стала тяжелее. Это нам поможет. И, кажется, мы поймали ветер.

Глава двадцать вторая

Внезапно они снова очутились под безоблачным небом: лёгкий ветерок нёс их ко всё ещё далекой ПЗ.

– Не удивлюсь, – весело воскликнул Под, – если мы наконец достигли своей «овэ»!

Хомили поёжилась:

– Мне это вовсе не понравилось.

– И мне, – согласилась с матерью Арриэтта.

В корзине ветер совсем не чувствовался, и она повернула лицо к солнцу, с благодарностью нежась в его вернувшихся вдруг лучах.

Они пролетели над группой домов, расположенных вокруг небольшой приземистой церкви. Возле лавки что-то бурно обсуждала троица с корзинами в руках, и до добываек донёсся взрыв их смеха. В саду за домом женщина – они видели её со спины – развешивала на верёвке бельё, и оно совершенно не колыхалось.

– Там, внизу, почти нет ветра, – заметил Под.

– Да и здесь не больно много, – отозвалась Хомили.

Несколько минут они молча смотрели вниз, на землю.

– Не понимаю, почему никто из них не взглянет вверх, на небо! – неожиданно воскликнула Арриэтта.

– Человеки редко смотрят вверх: слишком заняты собственными делами, – сказал Под и добавил: – Разве что услышат внезапный грохот, или увидят яркую вспышку, или что-нибудь в этом роде. Им не надо всё время быть начеку, как добывайкам.

– Или птицам, – сказала Арриэтта, – или мышам…

– И всем тем, на кого охотятся, – продолжил Под.

– А на человеков кто-нибудь охотится? – вдруг спросила Арриэтта.

– Насколько мне известно – нет. А зря: им пошло бы на пользу, побывали бы в нашей шкуре, попробовали бы хоть раз в жизни, каково это. – Под помолчал, потом добавил: – Говорят, они охотятся друг на друга…

– Быть того не может! – возмущённо воскликнула Хомили (для неё, воспитанной согласно строгому кодексу добываек, где первое правило «Один за всех, и все за одного», слова Пода были равносильны обвинению всей человеческой расы в людоедстве). – Нехорошо так говорить! Ни одно живое существо не может упасть так низко.

– Но я слышал это своими ушами, – не пожелал уступать ей Под. – Иногда в одиночку, а иногда скопом – куча на кучу.

– Человеки на человеков?! – не поверила Хомили: у неё не укладывалось это в голове.

Под кивнул:

– Да, человеки на человеков.

Поражённая его словами, Хомили устремила взгляд вниз, на велосипедиста, точно даже представить себе не могла натуру, столь испорченную.

Велосипедист выглядел самым обыкновенным человеком, а на таком расстоянии был даже похож на добывайку, и ехал себе, сворачивая то влево, то вправо, по нижнему склону холма, пока не скрылся в воротах кладбища.

Внезапно до них донёсся запах тушёной баранины с луком, затем – аромат кофе.

– Дело, видно, к полудню, – сказал Под, и, словно в подтверждение его слов, часы на церкви пробили двенадцать раз.

Некоторое время спустя, когда шар снова пошёл по спирали вниз, оставив реку сбоку, Под встревоженно заметил: – Меня беспокоят эти вихри. Они как-то связаны с тем, что земля нагревается от солнца.

– Может, перекусим? – внезапно предложила Хомили.

Они прихватили с собой пару тонких ломтиков ветчины, кусочек сыра, несколько зёрнышек варёного риса из пудинга и большую дольку апельсина, чтобы утолить жажду.

– Лучше ещё подождём, – сказал Под, не поднимая руки с рычага клапана.

Шар шёл вниз.

– Почему? – удивилась Хомили. – Полдень уж миновал.

– Знаю, но лучше ещё немного повременить… если выдержим. Может, нам придётся выбросить груз… при угрозе аварии… а как выбросишь то, что съедено?

– Не пойму, о чём ты толкуешь, – проворчала Хомили.

– О том, чтобы кинуть еду за борт, – объяснила Арриэтта, по приказу отца оторвав ещё два билета.

– Понимаешь, – сказал Под, – тут то одно, то другое, вот я и выпустил слишком много газа…