Добывайки в воздухе

После многократных пробных подъёмов к потолку и спусков на пол добывайки привыкли к корзине, поэтому чувствовали себя в ней как дома. Арриэтта, будучи ответственной за балласт, взглянула на родителей. Под стоял, положив руку на рычаг самопишущей ручки, другими словами – на рукоятку клапана, со спокойным и сосредоточенным видом. Хомили, хоть и бледная, деловито перекладывала на другое место моток якорного каната, так как один зубец якоря просунулся через дно корзины.

– Может за что-нибудь зацепиться.

Якорь представлял собой две открытые английские булавки, прочно примотанные проволокой одна к другой. Под, много дней подряд при помощи листьев дуба изучавший направление ветра, заметил, в то время как плавно, словно вальсируя, они кружили над крышей:

– Ветер попутный, но слишком слабый. Два билета, Арриэтта. Немного подождём: посмотрим, что это даст.

Арриэтта оторвала от рулона два билета и кинула за борт. Листочки, кружась, опустились на шифер крыши, скользнули вниз и замерли.

– Ещё два, – сказал Под, но тут же, глядя, как неотвратимо надвигается на них дерево, добавил: – Лучше три.

– Я бросила уже на шесть шиллингов, – запротестовала Арриэтта.

– Ладно, пока хватит, – согласился Под, заметив, что шар идёт вверх.

– Но я уже кинула, – сказала Арриэтта.

Они пролетели над дубом на безопасном расстоянии, но шар продолжал подниматься, земля уходила вниз.

Хомили посмотрела за борт и воскликнула испуганно:

– Осторожней, Под!

– Всё в порядке, – успокоил её муж, – сейчас я его спущу.

Несмотря на то что конец резиновой трубки был поднят, они почувствовали слабый запах газа.

Даже на такой высоте все звуки были отчётливо слышны. До них доносился стук молотка – это мистер Платтер сколачивал для них клетку – и, хотя казалось, что железная дорога далеко, громыхание колёс на стрелках. В то время как они снижались – быстрее, чем ожидал Под, – их увлекло воздушным течением за пределы сада и понесло по нисходящей спирали над шоссе, широкая, освещённая солнцем лента которого, извиваясь, терялась вдали. С одного бока лента эта казалась обтрёпанной – из-за тени, падавшей от живой изгороди и хилых придорожных деревьев. По шоссе медленно ползла крестьянская повозка: спереди с поводьями в руках сидела женщина, а сзади спал мужчина.

– Мы удаляемся от нашей «пэзэ», – сказал Под. – Пожалуй, брось вниз ещё три билета – здесь ветер слабее, чем наверху…

Поднимаясь, они пролетели над одним из построенных мистером Платтером домиков, едва не оглохнув от потока металлических звуков – кто-то упражнялся в игре на пианино – и собачьего лая.

Подъём – благодаря трём законным билетам и четвёртому, брошенному Арриэттой им вдогонку, – ускорился. Она сделала это, поддавшись внезапному порыву, и сразу поняла, что совершила ошибку. Они должны подчиняться пилоту, от этого зависит всё, даже их жизнь, а как он может управлять воздушным судном, если она не будет выполнять команды точно? Шар продолжал подниматься, а Арриэтту всё сильней мучила совесть. Они летели над большим лугом, где паслись коровы, которые с каждой секундой становились всё меньше. Тут дрожащее «му-у» прорезало спокойный воздух и достигло их ушей. Арриэтта услышала песню жаворонка, а когда они пролетали над вишнёвым садом, почувствовала клейкий аромат нагретых солнцем почек и распустившихся цветов и подумала: «Больше похоже на середину апреля, чем на конец марта».

– Спиллеру бы очень понравилось, – сказала Арриэтта громко.

– Возможно, – довольно сухо отозвалась Хомили.

– Когда вырасту, я, наверно, выйду за него замуж.

– За Спиллера? – удивлённо воскликнула Хомили.

– А чем он плох? – спросила Арриэтта.

– Ну, я не говорю, что он чем-то особенно плох, – нехотя признала Хомили, – особенно если его отмыть и привести в приличный вид… Но где, ты думаешь, вы будете жить? Ведь он не сидит на месте.

– Я буду ездить вместе с ним.

Хомили уставилась на неё.

– Интересно, что ты ещё скажешь? И где – на воздушном шаре! Выйти замуж за Спиллера! Ты слышал, Под?

– Да, слышал.

Они всё ещё поднимались, и Под не особенно вникал в их разговор.

– Ему нравится жить на природе, – сказала Арриэтта, – и мне тоже.

«Выйти за Спиллера!» – подумала Хомили, не в силах переварить услышанное.

– И если мы всё время будем ездить с места на место, нам станет проще видеться с вами.

– Значит, уже дошло до «мы»? – перебила дочь Хомили.

– …А если бы я вышла замуж в семью, которая постоянно живёт в Бедфордшире, это было бы сложным.

– Но тебе всего шестнадцать! – воскликнула Хомили.

– Семнадцать… почти, – поправила Арриэтта и, немного помолчав, добавила: – Думаю, мне следует ему об этом сказать…

– Под! – воскликнула Хомили. – Ты слышишь? Может быть, на неё подействовала высота или ещё что-нибудь: у девочки ум зашёл за разум.

– Я пытаюсь поймать ветер, – невпопад сказал Под, не отрывая взгляда от лёгкого, прозрачного облачка, которое медленно плыло к солнцу.