Добывайки

– Здесь нельзя звать , – сказала она, понижая голос до сердитого шёпота. – Твой отец говорит, здесь вообще нельзя шуметь. Ни звать, ни кричать – ничего, что могло бы привлечь внимание. Опасность, твердит он, опасность – вот что окружает нас со всех сторон.

– Я не хочу сказать, что нам надо всё время говорить шёпотом, – подхватил Под, появляясь неожиданно из-за ботинка. В руках у него была половинка ножниц (он выкашивал узкий проход в самой густой траве). – Но никуда больше не уходи, дочка, не сказав, куда ты идёшь, и зачем, и на сколько. Поняла?

– Нет, – сказала Арриэтта неуверенно. – Не совсем. Я хочу сказать, я не всегда знаю, зачем я иду. (Зачем, например, она взобралась на самый верх живой изгороди?) Где тут опасность? Я ничего не видела. Если не считать трёх коров на соседнем поле.

Под задумчиво взглянул наверх, туда, где в чистом небе недвижно висел ястреб-перепелятник.

– Опасность везде, – сказал он, помедлив секунду. – Впереди и позади, наверху и внизу.

Глава седьмая

Нет худа без добра.

Из дневника Арриэтты. 27 августа

Хомили и Арриэтта ещё не кончили завтракать, а Под уже занялся делом. Он ходил задумчиво вокруг ботинка, осматривал его со всех сторон, щупал кожу опытной рукой, глядел на неё вблизи, затем отступал, прищурив глаза, назад. Наконец вынес наружу походные мешки один за другим и аккуратно сложил на траве, а сам забрался внутрь. Хомили и Арриэтта слышали, как он отдувался и бормотал что-то, опустившись на колени, – они догадались, что он внимательно проверяет все швы, пазы, качество работы и измеряет размеры «пола».

Через некоторое время Под вышел и сел на траве рядом с ними.

– Жаркий будет денёк, – сказал он медленно, – вон как солнце палит.

Он снял галстук и тяжело перевёл дух.

– Что ты там рассматривал, Под? – спросила немного погодя Хомили.

– Ты видела этот ботинок, – сказал Под и тоже помолчал. – Бродяги таких не носят, и для рабочих людей таких не шьют; этот ботинок, – продолжал Под, пристально глядя на Хомили, – принадлежал джентльмену.

– Ax, – облегчённо вздохнула Хомили, прикрывая глаза и обмахиваясь бескостной ладонью. – Как будто гора с плеч свалилась!

– Почему, мама?! – возмущённо спросила Арриэтта. – Чем тебе не годится ботинок, который носил рабочий человек? Папа ведь тоже рабочий человек, не так ли?

Хомили улыбнулась и с сожалением покачала головой.

– Всё дело в качестве, – сказала она.

– Да, здесь твоя мать права, – сказал Под. – Этот ботинок ручной работы, я редко держал в руках такую прекрасную кожу. – Он наклонился к Арриэтте. – А к тому же, дочка, обувь джентльмена всегда ухожена, её смазывают и ваксят каждый день. Если бы не это, неужели, вы думаете, этот ботинок смог бы выдержать – а он выдержал – дождь и ветер, жару и мороз? Да, джентльмены платят немалые денежки за свою обувь, но уж и требуют высокое качество.

– Так, так, – утвердительно кивала головой Хомили, глядя на Арриэтту.

– Дыру в носке я могу залатать, – продолжал Под, – куском кожи от языка. Сделаю на совесть, комар носа не подточит.

– К чему зря тратить время да нитки! – воскликнула Хомили. – Я хочу сказать: ради одной-двух ночей. Мы ведь не собираемся жить в ботинке, – сказала она, рассмеявшись, словно сама мысль об этом была нелепа.

– Я вот о чём подумал… – начал было Под.

– Я хочу сказать, – не слушая его, продолжала Хомили, – ведь у нас же есть родичи, которые живут на этом лугу… Хоть я и не считаю, что барсучья нора – подходящий дом, но всё же этот дом есть, и где-то неподалёку.

Под кинул на неё серьёзный взгляд.

– Может быть, – промолвил он так же серьёзно, – но всё равно я вот о чём думал. Я думал, – продолжал он, – родичи или не родичи они нам, они – добывайки. Верно? А кто из человеков, к примеру, видел добываек? – И он с вызовом поглядел вокруг.

– Кто? Да мальчик, – начала Арриэтта. – И…

– А, – сказал Под, – потому что ты, Арриэтта, ещё не была добывайкой… не начала даже учиться, как надо добывать… Сама подошла и заговорила с ним – и как только не стыдно?! – сама разыскала его – ничего лучшего не нашла. И я тебе сказал тогда, к чему это приведёт. За нами станут охотиться, сказал я, и кошки, и крысоловы, и полисмены, и все кому не лень. Так и вышло, я был прав.

– Да, ты был прав, – сказала Арриэтта, – но…

– Никаких «но», – сказал Под. – Я был прав тогда, и я прав сейчас. Ясно? Я всё это продумал, я знаю, о чём говорю. И на этот раз я никаких глупостей не потерплю. Ни от тебя, ни от твоей матери.

– От меня ты никаких глупостей не услышишь, Под, – кротко сказала Хомили.