Добывайки

Они нашли свой багаж у самого выхода из водостока, там, где булавка застряла в песке. Крышка от мыльницы зацепилась боком за торчащий корень, а яйцо, как обнаружила Арриэтта, скатилось в реку; оно лежало на дне, покрытое серебристой рябью, и казалось почему-то расплющенным. Но когда они со Спиллером вытащили его на песок, они увидели, что причиной тому было преломление света в воде, яйцо сохранило свою обычную форму, пострадала лишь скорлупа – она вся была в трещинах. Арриэтта и Спиллер вкатили яйцо на берег, туда, где Под распаковывал намокшие сверху узлы: ему не терпелось узнать, помогли ли куски брезента, в которые он их завернул. И теперь он с торжеством одну за другой вынимал вещи и клал их на тёплый песок. «Сухие, как порох», – приговаривал он.

Хомили взяла из дому по смене белья для каждого из них. Тёплые фуфайки, хоть и чистые, были сильно поношены и растянуты; она сама их связала на штопальных иглах, когда они жили под кухней в Фирбэнке – как давно это было! Арриэтта и Хомили разделись, зайдя в трубу, но Спиллер, хотя ему и предложили взять что-нибудь из вещей Пода, не захотел менять свой наряд и ускользнул за поворот реки посмотреть, в порядке ли чайник.

Когда все переоделись и повесили мокрое платье сушиться, Хомили сняла скорлупу с верхушки яйца. Под обтёр своё драгоценное лезвие бритвы, смазанное маслом, чтобы оно не заржавело, и отрезал каждому по ломтю. Они сидели на солнышке, любуясь рябью, и с аппетитом ели. Вскоре к ним присоединился Спиллер. Усевшись у самой воды, он задумчиво жевал; под горячими солнечными лучами от его мокрой одежды шёл пар.

– Где именно он стоит, твой чайник? – спросил Под.

Спиллер дёрнул головой в сторону:

– Там, за поворотом.

Под захватил с собой из дома напёрсток, и они напились свежей воды. Затем снова запаковали вещи и, оставив своё платье сушиться, пошли следом за Спиллером за излучину реки.

Перед ними возник ещё один песчаный пляж, более открытый, чем первый; чайник стоял у самого берега в дальнем конце. Он немного наклонился в сторону – так Спиллер его и нашёл, – застряв среди веток и сучьев, принесённых течением. В этом месте река делала поворот, и всё, что по ней плыло, цеплялось за выступавший углом берег. Арриэтта заметила, что течение здесь быстрое, а дно круто уходит вниз.

Над водой свисали ветви куманики, росшей на берегу возле чайника, – среди рыжевато-коричневых мёртвых листьев зеленели молоденькие листочки; некоторые из старых побегов опускались прямо в воду, и в туннеле под ними Спиллер держал свою барку.

Арриэтте хотелось первым делом посмотреть на барку, но Под стал обследовать со всех сторон чайник; с одного бока у самого дна он увидел довольно большое круглое отверстие, проеденное ржавчиной.

– Вход? – спросил Под.

Спиллер кивнул.

Под посмотрел наверх. Он заметил, что крышка закрыта неплотно, а к шишечке посредине неё привязана верёвка, перекинутая через поднятую ручку.

– Пошли внутрь, – сказал Спиллер, – я вам всё покажу.

Они вдвоём зашли в чайник, а Арриэтта и Хомили остались греться на солнце. Однако не успели они скрыться, как Спиллер снова появился у входа.

– Убирайся! Чтоб духу твоего здесь не было! – сердито крикнул он и поддал босой ногой пятнистой жёлтой лягушке.

Один прыжок, и та скатилась в воду. За ней последовали две мокрицы (когда они свернулись шариком, Спиллер поднял их с пола и выбросил наружу).

– Больше ничего нет, – заметил он, с улыбкой глядя на Хомили, и вновь исчез.