Добывайки

– И я, – неожиданно пропищал Тиммис.

Все, кроме Хендрири, обернулись к нему, а Люпи погладила его по голове.

– За добычей? – спросил Хендрири. – За какой? Нет, нам не добытчики нужны, – он взглянул через стол, и Хомили, встретив его взгляд, неожиданно покраснела, – было бы что добывать. Они не оставят нам ни крошки, этот мальчишка и его дед, уж я-то знаю. Нам придётся жить только на наши запасы.

– Пока их хватит, – хмуро проговорила Люпи.

– Пока их хватит, – повторил Хендрири, – таких, какие есть.

Глаза всех, кто был за столом, стали ещё шире.

– …А хватит их ненадолго, – продолжала Люпи.

Она взглянула на полки с продуктами и быстро отвела глаза. Её щеки тоже неожиданно вспыхнули.

– Насчёт добычи… – заикаясь, проговорила Хомили, – я имела в виду – выходить из дома… на огород… за бобами и горохом… и всё в таком роде.

– Это всё склюют птицы, – сказал Хендрири, – стоит человекам запереть дом и уехать. Птицы вмиг об этом узнают… И что ещё важнее, – продолжал он, – в окрестных лесах водится больше хищников и всяких вредных тварей, чем во всём остальном графстве, – ласки, лисы, горностаи, барсуки, сорокопуты, сороки, ястребы-перепелятники, пустельга воробьиная, вороны…

– Хватит, Хендрири, – прервал его Под, – Хомили уже дурно…

– Ничего, ничего, – пробормотала Хомили.

Отпив глоток воды из желудёвой чашки, она подпёрла рукой голову и уставилась на стол.

Хендрири, увлёкшись, казалось, ничего не заметил.

– …совы и канюки, – удовлетворённо закончил он свой длинный перечень. – Вы сами видели шкурки, прибитые над дверью в пристройку, и птиц, наколотых на шипы боярышника. Этот куст называется «виселица лесника». Когда старик здоров и обходит лес, все эти твари сюда носа не кажут. И мальчик ему помогает. Но когда их тут не будет!..

Хендрири поднял тощие руки и возвёл глаза к потолку.

Все молчали. Арриэтта взглянула украдкой на Тиммиса; его лица посерело.

– А когда они закроют ставни и запрут двери, – вдруг снова заговорил Хендрири, – как, вы полагаете, мы выберемся наружу?

Он торжествующе обвёл взглядом стол, словно привёл неоспоримый довод. Хомили, по-прежнему не поднимая глаз, ничего не ответила. Она стала сожалеть о том, что вообще открыла рот.

– Ну, всегда можно найти выход из положения, – пробормотал Под.

– Какой? – налетел на него Хендрири. – Какой? – И не успел Под ответить, как Хендрири загремел: – В последний раз, что человеки уезжали отсюда, на дом напали полевые мыши… повсюду кишели здесь, внизу и наверху. Теперь, когда они запирают, то крепко. И пауку не пролезть внутрь.

– И не вылезти наружу, – добавила Люпи.

– И не вылезти наружу, – согласился Хендрири и, словно устав от собственного красноречия, отпил глоток воды.

Несколько мгновений все молчали. Затем Под откашлялся и сказал:

– Ну, не навсегда же они уезжают.

Хендрири пожал плечами.

– Кто знает?

– Мне кажется, – сказал Под, – что без лесника здесь не обойтись. Скажем, этот уйдёт, так пришлют другого. Дом недолго будет пустовать: он так удобно стоит, на самой опушке леса, и вода сюда проведена…

– Кто знает? – повторил Хендрири.

– Ваша задача, как я это понимаю, – продолжал Под, – продержаться здесь какое-то время.

– Именно, – подтвердил Хендрири.

– Но какое именно время, вы не знаете, так?

– Так, – подтвердил Хендрири.

– И чем больше вы сможете растягивать запасы, – развивал свою мысль Под, – тем дольше вы сможете продержаться…

– Разумеется, – сказала Люпи.

– И чем меньше у вас будет едоков, – продолжал Под, – тем надольше вам хватит еды.

– Верно, – сказал Хендрири.

– Скажем, – продолжал Под, – вас шестеро…

– Нас девять, – сказал Хендрири, обводя взглядом стол, – если быть точным.

– Мы не в счёт, – сказал Под. – Хомили, Арриэтта и я… мы съезжаем с квартиры. – Настала гробовая тишина, а Под, обернувшись к Хомили, спокойно спросил: – Ты ведь согласна со мной, да?

Хомили вытаращила на него глаза, словно на сумасшедшего, и он в отчаянии толкнул её под столом ногой. Судорожно проглотив комок в горле, она тут же закивала.

– Согласна… – с трудом проговорила она, хлопая ресницами.

Поднялся страшный шум: вопросы, советы, доводы, возражения.

– Ты сам не знаешь, что говоришь, Под, – снова и снова повторял Хендрири, а Люпи так же безостановочно спрашивала:

– Съезжаете с квартиры? Но куда?

Наконец Хендрири сказал:

– Нечего спешить, Под. Конечно, тебе решать, но мы попали в беду все вместе, и пока хватит наших запасов, – он посмотрел на всех сидящих за столом с таким видом, словно делал публичное заявление, – таких, какие есть, – что наше, то ваше.

– Это очень великодушно с твоей стороны, – сказал Под.

– Вовсе нет, – сказал Хендрири, пожалуй, слишком ровным голосом. – Это только справедливо.

– И человечно, – добавила Люпи; ей очень нравилось это слово.

– Но я вижу, – продолжал Хендрири, так как Под ничего не ответил, – что ты уже всё решил.

– Верно, – сказал Под.

– В таком случае, – проговорил Хендрири, – нам остаётся одно: объявить собрание закрытым и пожелать вам успеха.

– Верно, – сказал Под.

– Желаю тебе удачи, Под, – сказал Хендрири.

– Спасибо, Хендрири, – сказал Пол.