Добрый вечер

Михаил поднял перед собой вверх стакан с плещущейся прозрачной и пахучей жидкостью. Посмотрел на плавающие на самом дне хлебные крошки и темно-серые песчинки. Встряхнул, да так, что они стали закружили хороводом, врезаясь в прочное стекло. Крепко сжал стакан пальцами и затем швырнул его за телевизор. Десятки осколков дружно посыпались на деревянный пол, а на старых в царапинах обоях в виде кляксы прорисовалось серое мокрое пятно, от которого наперегонки вниз побежали тонкие струйки.

– А я бы выпил, – прозвучал откуда-то справа незнакомый мужской голос. – Не так уж кучеряво живешь, чтобы таким добром разбрасываться. Муки совести, муки совести… Все это хрень на постном масле!..

Михаил со злостью повернул голову. Неужели он забыл запереть дверь и кое-кто из дружков уже нагрянул без приглашения?

Ешкин кот! Да что же это такое?.. Допился что ли уже?..

Рядом, на таком же кресле, будто зеркальное отражение, сидел он сам. Волосы нечесаные, голый торс, а чуть ниже – единственная вещь из одежды, бывшая на нем, хоть и не в лучшем состоянии, – так это семейные трусы. Все до мельчайших деталей было Михаилом, будто искусно созданной копией. Точно брат-близнец. Нет!.. Нет!.. Это все не реально!.. Неужели глюки пошли, как у других бывает?..

– Привет, Михаил, – заговорил двойник, мягко улыбнувшись. – Что так смотришь, будто впервые видишь? А язык чего проглотил?.. Или водка его напрочь сожгла?..

– Ты…ты…ты…вообще кто такой?.. Откуда здесь нарисовался и как попал в мой дом?.. Не думаю, что ты есть на самом деле, но все же… К каким чертям ты тут забыл!?

Двойник неторопливо поднялся с кресла и стал напротив Михаила:

– Я давно уже за тобой наблюдаю. Нет, я не глюк. Мне просто скучно стало, смотрю и ты не весел. Подумал, дай скрашу тебе вечерок. Вместе-то лучше надираться, чем поодиночке. Ты ведь не против?

И, не дожидаясь какого-либо ответа, подхватил уже ополовиненную бутылку с водкой, находившуюся рядом с хозяином квартиры. Сделал два больших глотка и поставил на пол возле себя.

– Слушай ты!.. – Михаил вскочил и попытался ударить свою нагло ухмыляющуюся копию.

Кулак достиг цели, но как только он коснулся подбородка двойника, руку охватила резкая нестерпимая боль, будто мощный электрический разряд пронзил ее. Неспособный более к какому-либо движению Михаил повалился на кресло. Мужчина слабо застонал, с силой зажмурив глаза.

Двойник подошел вплотную к мужчине. Поставил свою стопу между ногами Михаила на протертое сиденье кресла и толкнул его от себя. Взвизгнули трущиеся о пол деревянные ножки, и кресло вместе с седоком с глухим хлопком врезалось в стену. Михаил, избавившись от временного паралича, тут же попытался встать, чтобы заново броситься на непрошенного гостя, как тут ощутил, что не в состоянии оторвать свое тело от обивки сиденья. То же самое произошло и с руками на подлокотниках. Ткань кресла пришла в движение. Она разрывалась на части, ровные, точно созданные аккуратным разрезом скальпеля или бритвенного лезвия. И эти самые полоски ткани обхватывали руки, ноги, кожу спины, шею и краями намертво впивались в тело мужчины, становясь крепкими и неподатливыми точно металл. Струйки крови потекли по бледной коже. От шока у Михаила пропал дар речи. Он молчал, как загнанный зверек, и с ужасом ожидал следующих событий.

– Я долго наблюдал за тобою, твоим образом жизни, вечными возлияниями алкоголя, – тем временем продолжил двойник, медленно, с некой игривостью ступая к креслу с мужчиной. – Ты потерял себя, растоптал свою жизнь, разум. Не видишься с дочкой, и на это тебе плевать. А я-то очень хорошо знаю тебя, ведь я – это ты. Не стоит больше скрывать свои истинные желания и подавлять фантазии. Раскройся полностью и увидишь, как это здорово быть самим собой. Не прячась и не обманывая больше себя. Закрой глаза, закрой. Я помогу тебе ощутить себя настоящего.

Он присел на колени перед хозяином квартиры и с силой сорвал с того трусы. Взял в руку толстый сморщенный член и начал его аккуратно мять, пытаясь возбудить.

– Расслабься, дорогой, все будет прекрасно, – двойник с улыбкой заглянул в глаза мужчине.

Михаил не мог до конца поверить во все происходящее. Ему казалось все это дурным сном, и что он скоро проснется и посмеется над ним. Но нет, ощущения сейчас реальны, как реален и он сам, а это значит, что все происходящее не плод воображения его воспаленного излишками алкоголя.

Тем временем двойник Михаила склонил к нему голову и обхватил губами оголенную головку члена. Голова ритмично принялась подниматься и опускаться. Обездвиженный Михаил наконец-то расслабился и закрыл глаза. Ему нравились эти новые для него ощущения.

Седьмой этаж.

Альберт и его жена Карина все также лежали спиной на полу, а их тела била дрожь. Но теперь она усиливалась, заставляя охваченных параличом мужчину и женщину совершать непроизвольные движения по кафелю плитки. Будто огромная незримая рука решила вытереть ими пол. И она, вероятно, входила во вкус, то приподнимая тела, то с остервенением снова вдавливая в холодную глазурь плитки.