Добравшись до горы

— Ты права, человечья дочь, — вздохнул тот, и опаляющий ветер прокатился под сводами громадного подземелья. — Золото ослепляет и порабощает душу. Я знаю, обо мне слагают легенды. Говорят, будто бы я когда-то был отважным воином, который спустился сюда, дабы убить предыдущего дракона. И когда я якобы сделал это, то, ослепленный блеском сокровищ, не смог покинуть подземелья и постепенно сам превратился в дракона. Кхе-кхе… Это лишь глупые сказки. Я родился драконом. Хотя поначалу я был лишь крохотным змеенышем, который самонадеянно покинул материнскую кладку и отправился странствовать по подземным пустотам. И вот однажды я обнаружил эту пещеру, куда гномы веками складывали сокровища, некогда принадлежавшие древним королям. Тогда эти монеты и камушки показались мне забавными игрушками. Я не замечал хода времени, ныряя в золотые россыпи, как в воду, перебирая драгоценные камни, разглядывая прихотливую чеканку на блюдах и кубках. На это ушли годы. Я вырос настолько, что уже не мог пролезть ни в один лаз. Пришлось мне остаться здесь. И тогда я возненавидел эти сокровища. Однако уничтожить их я не мог, только расплавить, но и жидкое золото никуда не делось. И тогда я возненавидел тех, кто приходил за ним. Теперь я уже стар, мне недолго осталось… Когда тело мое истлеет, гномы придут и возьмут все, что захотят. Можете вернуться к тем, кто послал вас, и сказать: пусть еще подождут.

— Мы не хотим возвращаться в Узбор, — проговорила девушка. — Нам нужно идти дальше. Не подскажешь ли ты нам какой-нибудь другой путь?

— Отсюда много путей для таких крошек, как вы, — сообщил Проглот. — И все они ведут наверх. Возьмите золото, сколько можете унести. Возможно, оно вам пригодится.

— Спасибо, великий дракон, — покачала головой Клауди, — но золото тяжелое, а нам нужно идти быстро. Мы и так потеряли много времени.

— Тогда примите мой совет, — сказал дракон. — Помните, что зло многолико и любит притворяться добром, чтобы сбить с толку. Не поддавайтесь на его посулы и ни в коем случае не разлучайтесь.

— Благодарю тебя, великий дракон!

— Справа от меня вы увидите узкий лаз. Для меня нынешнего узкий. Когда-то по нему я проник сюда. Через него вы попадете в ущелье, где я родился. Быть может, вы найдете там остов моей матери. Поклонитесь ее праху за меня. Прощайте.

И Проглот выдохнул целое облако раскаленного воздуха. Спасаясь от него, юные путешественники кинулись к лазу, на который указал одряхлевший змей. К счастью, проход оказался узок только для исполинского дракона. Для людей он был более чем просторен. Не оглядываясь, Клаус и Клауди припустили по нему. Жар от дыханья чудовища сюда почти не достигал, а вскоре и блеск расплавленного золота померк. Еще несколько шагов — и даже самые слабые отсветы пропали за поворотом прихотливо изогнутого хода. Пришлось достать кристаллы люмистона, и теперь только их холодное мерцание озаряло путь. Трудно было поверить, что где-то позади осталась исполинская сокровищница с ее медленно издыхающим стражем. Вернее, пленником.

Еще с момента своего появления в Узборе Клаус и Клауди потеряли счет дням, и теперь не ведали, сколько времени пробираются в темноте. Когда они чувствовали голод и жажду, ели и пили (благо гномы щедро снабдили их провизией), а когда уставали, ложились спать. Вскоре юным путешественникам стало казаться, что они никогда не выйдут из этого подземелья, но вот однажды впереди блеснул свет. Не лишающий рассудка блеск сокровищ и не безразличное, словно мерцание далеких звезд, сияние люмистонов — колеблющийся, тусклый, но живой свет пасмурного, нежаркого дня. Путники обрадовались ему, как радуются улыбке родного человека. И хотя силы у них были на исходе, они не останавливались до тех пор, покуда не выбрались в туманное пространство, над которым висело низкое моросящее небо.

Одряхлевший змей не солгал. Юные путешественники выбрались через узкий пролом в стене ущелья. Туман, сгустившийся в нем, не позволял разглядеть, насколько глубоко оно и как далеко простирается. Непонятно было и то, в каком направлении им теперь двигаться. И спросить не у кого. Прежде чем продолжить путь, Клаус и Клауди решили все же передохнуть и потому вернулись в подземелье, где было теплее, а главное, суше, нежели под небом, с которого сеялся мелкий дождичек. Они перекусили и вздремнули. Путешествие в подземных полостях не способствует болтливости. Когда над головой каменный свод и ничего не разобрать на расстоянии вытянутой руки, поневоле молчишь и прислушиваешься к каждому шороху, даже если это эхо собственных шагов. А вынужденное безмолвие учит понимать друг друга без слов.