Добравшись до горы

— Да я разве спорю?

— Надо придумать, как переправиться через эту речку.

— М-да, вброд ее не перейдешь.

— Тогда сооруди мост.

— Точно! — обрадовался дровосек. — Навалю камней. Жидкое золото их не расплавит.

— Хорошая мысль, — одобрила девушка. — Действуй.

И Клаус принялся стаскивать отовсюду камни и сбрасывать в поток драгоценной лавы. Делом это оказалось непростым. Расплавленное золото скапливалось у неказистой плотины и прорывало ее, унося те камни, что были полегче, и обтекая тяжелые. Наконец юноше удалось на короткое время перекрыть поток, и они с Клауди перебрались на другой его берег. Теперь перед ними высились холмы из золота, серебра и драгоценных камней. А также хвост дракона, свисающий с груды монет. Стараясь не слишком шуметь, юные путешественники принялись обходить лежбище Проглота стороной. Они словно шли вдоль горного хребта, который состоял из костей и мышц, обтянутых отливающей металлом шкурой. И хребет этот мерно вздымался и опадал в такт дыханию исполинского змея.

Вблизи стало заметно, что дракон действительно дряхл. Огромные чешуйки его брони, каждая с большое блюдо, походили на потускневшие зеркала. В некоторых местах они отслоились и неряшливо торчали в разные стороны. Громадные перепончатые крылья кожаными простынями, натянутыми на кривые жерди, были беспомощно распластаны на сверкающих кучах ожерелий, перстней, медальонов и царских венцов. Когти на лапах выглядели не острее коровьих рогов, а некогда гибкая и грациозная шея обвисла морщинистыми складками. Что бы там ни говорили о Проглоте в гномьем городе, но ни ненависти, ни страха он не вызывал. Только жалость. Странно было представить, что придется рубить топором по этой старческой шее. Во всяком случае, в этом не было никакого геройства. Клаус переглянулся со своей спутницей и увидел в ее глазах те же чувства.

Глава четырнадцатая. Дочь человека

Дракон почувствовал их присутствие. Со звоном обрушилась гора золота, когда он приподнял громадную уродливую голову. Она выглядела еще более старой, нежели туловище. Местами чешуя отвалилась вовсе, обнажив иссохшую кожу, туго обтянувшую кости черепа. Морщинистое веко, прикрывавшее выпуклый глаз, обращенный к путникам, затрепетало, но не отверзлось. Юные путешественники замерли, боясь выдать себя даже дыханием. Конечно, им стало жалко древнее чудовище, да вот вся загвоздка в том, что рептилия об этом не знает и может запросто придавить сердобольных пришельцев просто спросонья. Поэтому, не сговариваясь, Клаус и Клауди постарались отойти от дракона как можно дальше.

И вовремя. Веко дрогнуло и приподнялось. Несколько мгновений ничего, кроме сонной мути, не просвечивало сквозь потускневшую роговицу. Зрачок то расширялся, то суживался, но вот он занял промежуточное положение, и глаз исполинского змея уставился на людей. Дракон втянул широкими ноздрями воздух и выдохнул. Язычок пламени вырвался сквозь его зубы, и золотые монеты, что лежали перед мордой чудовища, оплыли, утратив четкость очертаний. Теперь стало понятно, откуда происходила река расплавленного металла, что нагревала воздух в пещере сокровищ. Дыхание дракона было ее причиной. Наверняка где-то здесь были погребены и обугленные косточки тех смельчаков, что приходили сюда в стародавние времена, надеясь отнять у Проглота его богатства.

— Кто вы такие? — прошипел дракон.

— Меня зовут Клаус, — откликнулся дровосек. — А ее — Клауди.

— Клаус… Клауди, — повторил змей. — Бедные маленькие детишки, заблудившиеся в пещере.

— Нет, великий дракон! — осмелилась возразить ему девушка. — Нас прислали гномы Узбора, чтобы убить тебя.

— Смелый ответ, — откликнулся Проглот, речь которого становилась все более внятной. — Ваши маленькие друзья гномы… Никак не уймутся. Кхе-кхе. Что ж, за честный ответ я не убью вас.

— Мы бы тоже не стали убивать тебя, великий дракон, — сказала Клауди. — Золото не стоит ничьей жизни.