До встречи в Бомбее

— Спасибо, что пришел сегодня, — тихо сказала ему Элис. — В следующий раз не держись от нас в стороне так долго, пожалуйста.

Гай глянул на Мэдди. Та, держа в руке винный бокал, смотрела на него и на Айрис и, казалось, что-то напряженно обдумывала. Гай уже знал, что не будет больше отстраняться. На миг перестав орудовать иглой, он затрепетал: неужели свершилось чудо и Мэдди обратила на него внимание? Он никак не мог поверить, что находится так близко от нее.

С самого начала войны он тщетно пытался забыть Мэдди, старался изо всех сил: танцевал с другими женщинами в клубах Александрии, почти сдался и сделал предложение одной медсестре, с которой познакомился в больнице. Какая-то часть души Гая — разумная и честная — даже сейчас безжалостно напоминала ему, что у Мэдди есть любовь всей ее жизни и потому ему правильнее всего отказаться от попыток завоевать ее. Но, глядя, как она рассеянно подносит бокал ко рту, он почти чувствовал прикосновение к собственным губам, понимая, что никогда не сможет выбросить Мэдди из головы. Ведь она — любовь всей его жизни. И отрицать это бессмысленно.

А еще практически невозможно перестать надеяться.

И Гай стал бывать на вилле. Он продолжал соблюдать осторожность, и Элис это поняла. Он появлялся куда реже, чем в те благословенные времена, когда Мэделин только приехала в Бомбей и он возил ее по всем достопримечательностям города. (Дочь давно призналась Элис, что те их экскурсии были лишь приложением к ее собственным путешествиям. «Что? — ужаснулась тогда Элис. — Ты ходила к водохранилищу?» — «Мама, — засмеялась Мэдди, — я ходила везде»). Но по пути в больницу неизменно заглядывал на утренний чай. Потом он посетил их по приглашению Элис в воскресенье. И наконец согласился остаться ужин. И когда бы Гай ни приехал, Айрис бросала свои занятия, будь то завтрак в детской или игры в саду, и бежала поздороваться с ним. А он с радостью и искренним восхищением, что просто бросалось в глаза, распахивал ей свои объятия.

Во второй воскресный визит Гай привез девочке новую куклу.

— Я знаю, что пациенты всегда быстрее идут на поправку, когда их кто-нибудь навещает, — сообщил он, присаживаясь на корточки, чтобы стать одной высоты с Айрис. — Может, она станет подругой твоей куклы.

— Спасибо, — сказала Айрис, прижимая подарок к груди. — Спасибо тебе большое.

— Пожалуйста, — ответил Гай и засмеялся, когда малышка его чмокнула.

Элис заметила, как задумчиво смотрела на них Мэделин. По выражению лица дочери непросто было понять, какие чувства она испытывает, но что-то похожее промелькнуло на нем и в тот день, когда Гай зашивал старую куклу Айрис. Элис была почти уверена, что догадывается, о чем думает дочь. Она и сама частенько обдумывала это: как бы ни был забавен Питер в роли крестного и как бы слепо ни любил малышку дедушка Ричард, никто из них не сможет занять место папы. (Милый, чудаковатый Питер вообще никогда не станет чьим-то папой.)

— Разве не любезно со стороны Гая подарить ей эту куклу? — спросила за ужином Элис у дочери в тот же вечер. Ей хотелось удостовериться, что Мэделин осознала всю щедрость Гая.

— Да, — ответила та, — он всегда был очень добр.

— Айрис так обрадовалась, — добавила Элис, подозревая, что ее неуклюжему вмешательству не хватает тонкости. — Они смотрелась, как Эмили и Люси с Джеффом.

— Передай, пожалуйста, воды, — попросил ее Ричард, подозревая то же самое.

Когда Гай только вернулся, Ричард предупреждал жену, чтобы та ни к чему не подталкивала Мэделин. «Я знаю, на что ты всегда надеялась, — сказал он, — но Мэдди выбрала не Гая, а Люка. Честно говоря, я сомневаюсь, что какие-либо отношения с ним теперь пойдут ей на пользу». — «Ты считаешь, будет лучше, если она останется одна?» — возразила Элис. «Я думаю, мы должны предоставить решать это ей самой, — ответил он. — И она не одна. У нее есть мы. Айрис. Питер с Деллой…» — «Этого недостаточно», — вздохнула Элис, отчаянно желая, чтобы слова Ричарда были правдой.

Но дочь до сих пор плакала по ночам. Не от того ли, что родители и друзья не могли заменить того, кто не придет?

Однако Элис не обольщалась. Шли недели, наступил октябрь, и Мэделин согласилась поехать с Гаем и Айрис поесть мороженого на открытой веранде «Таджа», потом пообедать в «Уотсоне» и даже сходить в клуб на игру в поло (поскольку Айрис любила лошадок). Внимание Гая приводило девочку в восторг, что Элис замечала. А вот в нерешительной вежливости ее дочери не чувствовалось никакой подлинной страсти. Ее бледное лицо никогда не вспыхивало от радостного предвкушения, когда она слышала приближающийся шум его автомобиля. Она никогда не бежала вниз встречать Гая, как бывало с Люком. Но она всегда улыбалась в ответ, когда улыбался он. И сидела с ним на веранде, пока Айрис там играла. Иногда часами. И всё это время они разговаривали и разговаривали.