До встречи в Бомбее

— Могу отдать ему свой, — сказал Люк. — Главное, чтобы он на этом успокоился.

Поговорить с Фразером ему, однако, не удалось. Теперь, когда все, кроме Деллы, почитали присутствие индийских военных в Европе за необходимость, Люк был занят больше, чем когда-либо: постоянно ездил в Пуну и обратно, присутствовал на учениях дивизии, которая должна была быть мобилизована первой. И хотя они с Мэдди старались использовать каждую возможность побыть вместе в моменты, когда Люк все-таки был в Бомбее, приготовления к свадьбе он все же пропускал. Мэдди даже завидовала, что ему не приходится присутствовать на бесконечных обсуждениях последовательности блюд для праздничного стола и преимуществах фруктового торта перед бисквитным.

— Мне все равно, какой торт у нас будет, — сказал он Мэдди, когда они лежали в кровати, и поцеловал. — Тебе это помогло?

— Нет, не помогло. Может, поменяемся обязанностями?

Люк постоянно был на совещаниях: с офицерами военно-морского флота, квартирмейстерами, старшими офицерами, командирами рот, и готовил планы транспортировки, требования по снабжению и боеприпасам, временное жилье для размещения потока военнослужащих, которые будут стянуты в город в случае ухудшения ситуации перед дальнейшей отправкой в Европу.

Офицеров не хватало. Более четверти ротных командиров индийской армии были в отпусках в Англии, а остававшихся в Индии не хватало даже для того, чтобы проводить с сипаями учения на плацу, не говоря уже о войне.

— Это абсурд, — признался Люк Мэдди, когда они сидели у него дома на окне в середине месяца. На улице в ночи стеной лил дождь, шумя в невидимом море. — Я не знаю, что будет…

— Но ведь нас это не коснется, правда? — спросила Мэдди с нехорошим предчувствием, что коснуться может. Все-таки Люк находился в запасе. «Нас первыми призовут, если мы вступим в войну», — сказал как-то Питер. Эти слова безжалостно всплыли у нее в памяти. — Тебе же не нужно будет оставаться здесь, чтобы кого-то куда-то везти? — она села ровно и посмотрела на Люка. — Мы уже купили билеты…

— Надеюсь, что нет, — ответил он. — Англия ведь еще не объявила войну. Возможно, Делла права и ничего такого не случится.

— О, Люк…

— Нет, серьезно. До тех пор пока Франция не вмешивается, можем не вмешиваться и мы.

Но Франция, конечно же, вмешалась.

Третья неделя июля ознаменовалась тем, что президент Франции Пуанкаре побывал в России и пообещал, что его страна поддержит Сербию и защитит при нападении Австрии. Мэдди теперь уже боялась, что война может разразиться еще до того, как они с Люком успеют пожениться, и, примеряя платье в выложенной кафелем мастерской портнихи, расположенной в цокольном этаже «Таджа», думала только о том, что все эти мировые события слишком быстро выходят из-под контроля. Элис тоже поехала с ней; мать настояла на том, чтобы везде ходить вместе, хотя не переставала жаловаться на больной желудок и с каждым днем выглядела все бледнее. Мэдди, как и обещала Люку — да и себе самой, — наконец поговорила с ней, пока они ехали в машине. Задыхаясь от дурного предчувствия, она принялась задавать Элис вопросы: почему мать так упорно отказывается приезжать в Ричмонд, что мешало ей бывать в Оксфорде на протяжении всех тех лет и — слова сами слетали с губ Мэдди, а голос креп по мере того, как давно мучившие мысли оказывались на свободе, — почему она не поехала отвозить ее к Эди и Фитцу в самый первый раз? «Наверное, ты была убита горем от того, что пришлось меня отправить».

Элис не ответила. По крайней мере, ответила не сразу. Взгляд ее голубых глаз был прикован к одной точке. Она выглядела испуганной, будто давно страшилась этих вопросов, и Мэдди уже начала жалеть, что вообще задала их.

И даже когда Элис заговорила, каждый слог давался ей с напряжением, с неимоверным усилием — с огромным страданием.

— Еще как была убита горем, Мэделин, — сказала она. — Это было самым тяжким испытанием для меня. Я очень хотела поехать с тобой.

— Но…

— Это было невозможно, — продолжила Элис. — Казалось невозможным.

— Невозможным? — эхом повторила Мэдди, придя в полное замешательство. — Из-за Эди? — осмелилась предположить она. — Вы были подругами. Между вами произошла ссора?

Элис вздохнула, и Мэдди приняла этот вздох за согласие. Но прежде чем она нашла способ вытянуть из матери больше о раздоре, о котором подозревала уже давно, Элис заверила Мэдди, что Эди не имела никакого отношения к поездке.

— То же самое Фитц. Подобные вещи ни за что не остановили бы меня.

«Так что же тогда между вами произошло?» — была готова спросить Мэдди.

Но тут Элис шевельнулась, коснувшись рукой талии, и поморщилась, словно от боли. Предположив, что так оно и есть, Мэдди почувствовала себя ужасно виноватой, поскольку была уверена, что отчасти поспособствовала этому. При таких обстоятельствах она не посмела еще больше расстраивать мать.

К огорчению Люка и Деллы, Мэдди больше не возвращалась к этой теме.