До последнего слова

Врать подругам мне совсем не хочется, но я не могу рассказать, где была накануне. Мне вспоминается план, который вчера зрел у меня в голове, пока я не столкнулась с Эй-Джеем, и я решаю его изложить.

– Я пошла в медпункт, там мне померили температуру. Она оказалась высокой, поэтому мне запретили садиться за руль, и за мной приехала мама. – Драматично закатываю глаза, чтобы спрятать свою ложь, а потом сосредотачиваю все свое внимание на сэндвиче.

Судя по всему, других улик против меня у них нет, потому что Алексис лишь говорит:

– А, вот оно как. Очень рада, что тебе лучше.

Когда я вновь поднимаю глаза, она перемешивает салат. Хейли робко мне улыбается, будто ей стало значительно легче от новости, что я не просто так ушла, никого не предупредив, а по уважительной причине.

Сегодня пронесло, но как улизнуть с обеда в понедельник – я пока не знаю. И что делать, если меня все-таки пригласят примкнуть к Поэтам – притворяться больной каждый понедельник и четверг? Нет уж, мне потребуется причина посерьезнее.

Оливия начинает рассказывать о новой группе на лейбле ее папы и о том, как ему хочется, чтобы мы все пришли на их следующий концерт, да еще и друзей привели, чтобы народу в зале было побольше. Пока все увлеченно гуглят даты концертов, я ухожу в себя и начинаю думать, как улизнуть с обеда.

Выпускной альбом делать еще рано. В каких-нибудь других клубах я не состою. Мне ни за что не поверят, если я скажу, что целых два раза в неделю помогаю учителю в работе над проектом или готовлюсь к масштабной лабораторной или еще что-нибудь. И тут меня осеняет. Как и всегда, меня выручает вода. План безупречный. Обычно я не плаваю в школьном бассейне до начала весенних командных тренировок, но он открыт до начала декабря, и температура там вполне приемлемая. Что мешает начать тренировки пораньше?

Когда в разговоре девчонок повисает пауза, я спешу ее заполнить.

– У меня на носу несколько важных соревнований, так что я решила несколько раз в неделю плавать в бассейне в обеденный перерыв. – Сообщаю я совершенно будничным тоном, указав на школьный бассейн. – Нам задают просто тонны домашки, и я не всегда успеваю вырваться. Так что не удивляйтесь, если я вдруг не приду обедать.

– О! – восторженно восклицает Оливия. – Как же мне хочется побывать на соревнованиях! Ни разу не видела тебя в воде! – Она обводит взглядом других девочек. – А вы? – Все дружно качают головами.

Нет. Нельзя допустить, чтобы они увидели, как я плаваю. В бассейне я вновь превращаюсь в Летнюю Сэм.

– Лучше… лучше не надо, правда. Знаю, звучит странно, но это очень личное.

Кейтлин обиженно фыркает:

– Да ты же постоянно участвуешь в соревнованиях на глазах у огромного множества зрителей! Почему же нам нельзя прийти?

У меня нет заготовленного ответа на этот вопрос, поэтому я говорю правду.

– Не знаю. Соревноваться на глазах у незнакомцев – это одно. Но вы – совсем другое дело. Если вы придете, я буду ужасно сильно нервничать. – Смеюсь, чтобы сбросить напряжение, которое у меня вызывают их пристальные взгляды, но звуки, доносящиеся из моего рта, меньше всего похожи на смех.

– Мы же твои лучшие подруги, – напоминает Алексис. По ее голосу непонятно, обижена она или просто хочет напомнить мне об этом факте. – С какой стати тебе нервничать в нашем присутствии?

Отличный вопрос. Я и сама его себе без конца задаю.

Но не успеваю я ответить, как в разговор включается Хейли.

– Да не беда. Мы тебя понимаем.

– Понимаем?! – переспрашивает Кейтлин. Вот уж по чьему тону все однозначно ясно.

– Это дело Саманты, – говорит Хейли, и я смотрю на нее с благодарностью.

– Нет, мне этого не понять, – заявляет Алексис. – Ну да ладно. Приятно тебе поплавать. В полном одиночестве.

Мы возвращаемся к еде. Я очень рада, что этот разговор наконец закончился, и начинаю мысленно готовиться к тому, чтобы прочесть свое стихотворение перед толпой.

– Все слышали о завтрашней вечеринке? – интересуется Алексис. – Намечается нечто грандиозное!

– А где? – спрашивает Хейли.

– У Курта Фразье.

Удивленно вскидываю голову.

Кейтлин недоуменно смотрит на Алексис.

– Ты что, шутишь?! Ноги моей не будет в доме этого придурка.

– Моей тоже, – добавляю я.

Кейтлин берет мою ладонь в свою в знак солидарности. Но я отдергиваю руку.

– Ну хватит, а. Ты что, по-прежнему на меня злишься? – спрашивает она. – Я же тебе говорила. Он сам меня поцеловал.

– Кейтлин, мы не будем снова это обсуждать, – твердо говорю я. Должно быть, она улавливает решимость в моем голосе, потому что шумно вздыхает и меняет тему.

Через два месяца после того, как мы с Куртом начали встречаться, в школе устроили Рождественский бал, на который мы оба пошли. Сказав, что принесет нам чего-нибудь выпить, он ушел, а через двадцать минут, когда я отправилась его искать, обнаружила его в раздевалке, где он обжимался с Кейтлин.