До последнего слова

– Мне тоже. Я, кстати, вспомнил еще одно, – говорит он, вновь запрыгивает на сцену и встает прямо напротив меня. – Первое стихотворение, которое ты прочтешь в «Уголке поэта», должно быть написано здесь.

– Что?!

– Да-да.

Вот блин. Когда мы с Сидни разговаривали перед уроком истории, она ведь и словом не обмолвилась о том, что нужно подняться на сцену. До чего же опрометчиво я поступила…

– Почему же вы тогда не помешали мне, когда я собралась читать свои стихи?

– В тебе было столько решимости! – со смехом отмечает Эй-Джей. – Мы попросту не понимали, как тебя остановить.

Прячу лицо в ладонях.

– Я сама себя остановила.

– И очень жаль. Думаю, в этом со мной все согласятся.

– Жаль? Серьезно?

Им и впрямь хотелось, чтобы я к ним примкнула.

– Конечно. Мы бы забросали тебя бумагой – не знаю, как остальным, а мне бы ужасно хотелось в этом поучаствовать.

Закатываю глаза.

– Да уж, интересная вышла бы инициация.

– Как знать, – протянул он. – Но лучшее еще впереди. – Он достает из кармана телефон. – Мы встречаемся по понедельникам и четвергам в обеденный перерыв. Иногда проводим дополнительные спонтанные встречи. Тебя такое устраивает?

– Вполне. – Впрочем, тут могут возникнуть проблемы.

– И если мы пригласим тебя к себе, мне понадобится твой телефон, – сообщает он, взмахивая телефоном. Несмотря на то что меня пока официально не приняли в «Уголок», Эй-Джей, судя по всему, просит меня дать ему свой номер – и я даю. Он записывает его и убирает мобильник в карман. – Еще вопросы? – уточняет он.

Слезаю со сцены и начинаю расхаживать по комнате мимо сотен клочков бумаги, исписанных тысячами слов. Сколько же тут людей… Раскрывших свою душу до опасного широко… Даже представить трудно, что когда-нибудь и я смогу так же.

– Мне кажется, все вы обладаете даром, которого у меня нет, – признаюсь я, не поднимая на него глаз.

– Это каким же?

Делаю несколько шагов вперед, на ходу разглядывая стены и слова на них.

– Мне кажется, вы знаете, как выразить свои чувства и передать их другому человеку. А мой талант, увы, совсем иного рода: я умею держать все в себе. – Подбородок у меня начинает дрожать – такое не раз бывало, когда я признавалась Сью в том, о чем мне совсем не хотелось бы говорить, но сейчас на сердце гораздо легче. Пожалуй, Эй-Джей ждет от меня совсем не таких вопросов, но я просто не могу удержаться. – Скажи, как этому научиться?

Он поднимается со своего дивана.

– Думаю, сперва нужно найти для себя уютное место и уютных людей. Взять, к примеру, нас, – начинает он и делает несколько шагов ко мне. – Мы доверяем друг другу и никого не осуждаем. Так что здесь можешь болтать, о чем вздумается.

Заливаюсь громким смехом.

– Я что, похожа на болтушку? Ну уж нет, глупая болтовня меня не интересует. А вот моя подруга Кейтлин гордится тем, что у нее есть свое мнение обо всем на свете, и всегда говорит то, что думает. Вот уж кто настоящая болтушка. Иногда ее слова больно ранят окружающих.

– Это совсем другое, – замечает Эй-Джей.

Ловлю себя на том, что пристально смотрю ему в глаза.

– А ты всегда говоришь то, что думаешь?

– Стараюсь, – пожимая плечами, отвечает он. – Мне важно понимать, в каких я отношениях с окружающими, поэтому стараюсь делать так, чтобы и они понимали, что я о них думаю. Я не стремлюсь кого-то обидеть или унизить и не вижу причин притворяться. На это уходит немало сил.

Еще бы. Об этом я знаю не понаслышке.

Эй-Джей снимает шнурок с ключом и надевает мне на шею. Его пальцы пробегают по моим плечам, а ключ тихонько звенит, стукнувшись о пуговицу на моей блузке.

– А так разве можно? – спрашиваю я, скользя пальцами по острым выступам и изгибам ключа.

– Разумеется. Ключ принадлежит всему нашему обществу. А я всего-навсего отвечаю за дверь.

Мысль о том, чтобы остаться здесь одной, вызывает у меня тревогу. А если электричество отключат? Или вентиляция перестанет работать? Меня кто-нибудь вызволит?

– А еще у кого-нибудь есть ключ?

– У мистера Бартлета. Он приходит сюда несколько раз в месяц – выносит мусор, пылесосит, все такое.

– У уборщика? Так он знает об этом месте?

– Мистер Б. работает здесь уже двадцать лет. Он знает про все и про всех. Но никому не выдает нашу тайну.

Вновь скольжу пальцами по ключу. Честно сказать, мне совсем не хочется, чтобы Эй-Джей уходил, и в то же время не терпится остаться наедине со всеми этими стихами и найти текст его песни.

– Пойду я, ладно? – говорит он. А потом, к моему удивлению, шагает ко мне, а не отступает назад. Тут же вспоминаю, какой же он на самом деле высокий – мне даже приходится слегка приподнять голову, чтобы видеть его глаза. За последний месяц я очень много о нем думаю, но только сейчас у меня появилась возможность внимательно его рассмотреть.

Он вовсе не красавчик, в отличие от Брэндона и других парней, на которых я западала. Но никто из них не пробуждал во мне таких чувств, как Эй-Джей сейчас.