Дневник наркомана

     Состояние  нашего  белья, а  также,  чего  уж  там,  и верхнего платья, привело Лу в ярость. Оно было  липким, в грязи и в  пятнах. Мы  должны  были буквально вонять.  И как только мы осознали это, мы испытали  острое чувство стыда от того, что мы ездили с Царем и Лалой в таком состоянии. Если бы  они сделали нам какое-нибудь замечание по этому поводу,  мы  могли бы изобразить фальшивое возмущение. Но они промолчали, и это было совсем ужасно.

     Мысль о самих себе была для  нас нестерпима. Однако, всего сорок восемь часов назад, нам было безразлично абсолютно все.

     Лу,  взвинченная  почти до сумасшествия, принялась названивать в  Барли Грандж. Экономке было велено прислать что-нибудь из одежды сегодня  же. Пока она  отдавала  в  трубку  приказания, я  вдруг  припомнил,  что  Царь и Лала собирались зайти сразу же после ланча; а вещи не попадут  к  нам раньше трех часов. Лучше всего было заказать платья на Пикадилли.

     Они  сразу  же послали  нам  курьера  с  образцами, что  в сочетании  с туалетными принадлежностями и визитом парикмахера привело нас в божеский вид к половине второго.

     То  утро  произвело впечатление  сценки  из  водевиля  или  фарса.  Нам приходилось прятаться то в одной  комнате, то  в  другой,  в  зависимости от того, какие ангелы, мужчина или женщина, прислуживали нам в тот момент.

     Суета вполне успешно  мешала нам задуматься о  героине;  но  он, тем не менее,  постоянно вторгался в  наши мысли путем настойчивых физических атак. Мы, разумеется,  отражали  их  на  месте  при  помощи подходящих доз.  Об их реальном  сокращении,  правда,   говорить  было  рано.  Во-первых,  принимая препарат через нос невозможно точно определить  сколько  именно  вы приняли, причем изрядная его часть просто пропадает.

     Однако,  атмосфера переменилась  полностью.  До сих  пор  мы  принимали героин устойчивым, регулярным способом.  Это  стало затяжным представлением. Но  сегодня  утром  каждый  обрывок  желания,  и   каждая  доза,  были  явно случайностями. Однородность  дурной  привычки оказалась разбита на отдельные части. Тупое однозвучие наркотика сменилось драматическим разнообразием. Нам снова  вспомнились  наши ранние  опыты.  Нам  удалось  вернуть до  некоторых пределов  то,  что  наркоманы называют  "наркотической  невинностью". Однако этого было достаточно, чтобы мы преисполнились  острейшим чувством бодрости. Мы заново обрели способность надеяться.

     С другой  стороны усилия торговца бельем и парикмахеров привели к тому, что один  наш вид вызывал  у нас сильную тошноту. Настолько резко новомодные костюмы контрастировали с трупной хворостью нашего облика!

     И все же мы смогли разглядеть свет в конце  пути, и спустились  к ланчу даже  с некоторым удовольствием. Конечно, к нам еще не вернулся наш аппетит, и мы  едва прикоснулись к  тем  легким  и изысканным  блюдам,  что были нами заказаны. Но, по крайней мере, мысль о еде не вызывала у нас отвращения, как раньше.

     Царь  подоспел как раз к  кофе. Было  слегка  заметно, что  он  доволен достигнутыми  результатами. Он явился без Лалы. Вместо  нее он привел  Мейзи Джекобс.

     Я поймал себя на лихорадочной мысли, нет ли серьезного повода  для этой подмены. Я дошел до  состояния, когда  простейший  поступок  этого  человека казался  мне  чреватым  оккультным  значением,  и  становился  подозрителен, особенно,  когда он сам воздерживался от пояснений. Его манеры решительно не были рассчитаны  на  успокоение непосвященных.  И было  нетрудно  догадаться отчего его имя оказалось в центре целого сонма смехотворных выдумок.

     В конце концов, не очень то приятно  чувствуешь себя в присутствии ума, способного без особых хлопот превзойти твой собственный по всем статьям. Его манера  воспринимать  все,   как  будто  так   и  надо,   как  не  требующее доказательств, сама по себе раздражала.

     Он подошел к  таблицам, и долго стоял, изучая их,  не забывая  при этом попыхивать  сигарой.  Даже  эта  сигара  возмущала. Это  был  сорт,  который специально на заказ делают для миллионеров. Царь  других не курил; и, тем не менее, он был при этом относительно небогатым человеком.

     Конечно, объяснялось это очень даже просто. Он действительно  знал толк и ценил хороший табак,  и предпочитал не отказывать себе  в сигарах, которые были ему не по карману.

     Что  человек  курит, это его личное  дело; и  все-таки  уже одной  этой привычкой он умудрился заработать себе в Лондоне дурное имя. Свет решил, что чудовищно обедать куском баранины и сыра, а потом доставать  сигару, ценою в половину обеда.

     Лам изучал  наши графики, точно это была  карта,  а он пытается по  ней проложить путь из Бухары в Катманду.

     Наконец он произнес: "Какой вроде бы долгий разрыв вот тут - 15 часов - с девяти до двенадцати, не так ли?"

     Он обратился за подтверждением к Мейзи, ибо, по его словам, он не силен в арифметике.

     Мейзи подхватила это абсурдное утверждение и с важным видом пересчитала часы на пальцах.