Дневник наркомана

     Когда я проснулся, зимнее солнце было уже высоко. Оно лило свой свет на мое  лицо сквозь стеклянную крышу студии. Ощущение пробуждения было само  по себе откровением. Ибо  минувшие месяцы я пребывал между сном и  явью; просто переходя из большого забытья в  меньшее. На этот раз это действительно  было пробуждение.

     Царь Лестригонов куда-то вышел, зато только что возвратилась Лала - она снимала с себя шубку, когда я проснулся.

     Я  был укрыт  одеялами.  Она  подошла и убрала  их,  сказав,  что  пора съездить на  Грик Стрит и забрать оттуда вещи,  чтобы перевезти  их в  новые апартаменты, которые она устроила нам этим утром.

     Оказалось, что Лу уже находилась там, и снова заснула, по словам  Лалы, всего за несколько минут до ее ухода.

     Я не  мог не  испытывать неприятного чувства от того, каким образом все это было подстроено. Вероятно, я выказал это своим поведением.  Впихнув меня в  машину,  ту самую,  которую  я  угнал в  Барли Грандж  той  первой  ночью восторга,  Лала  начала  подводить  разговор  к моему  невыраженному словами чувству обиды.

     Она любезно  извинилась, что не предлагает мне сесть за руль. Я слишком хорошо знал, что не смог бы проехать и сотни ярдов по городу.  Я отрекся  от звания зрелого мужчины, и должен был покорно ехать туда, куда  меня пожелают везти. Можно было счесть небольшой удачей, что я попал в сносные руки.

     На  Грик Стрит нас  ожидал сюрприз.  Как выяснилось, за  пять  минут до нашего прибытия туда заходил джентльмен с дамой;  и они очень хотели со мной повидаться. Они сказали, что  снова зайдут через полчаса. Я представить себе не мог, кто именно  пожелал  навестить  меня на этом свете, и событие быстро исчезло из моей памяти. Мне не  терпелось поскорее убраться из этих комнат с их невыразимо гнусной атмосферой. Мне не хотелось, чтобы их увидела Лала; но я обнаружил, что не в силах паковать вещи в одиночку. Запах  в этом  притоне был невероятно гадок.

     Лу  не описала и  сотой  части  тех мрачных  мерзостей,  что стали  нам привычными.

     Вонь и в самом деле меня одолела.  Сил не осталось. Я беспомощно рухнул на стул  и  принялся вяло озираться  по сторонам  в  поисках  героина, чтобы взбодриться.

     Скорей всего  со мной случилось что-то вроде обморока; так как взявшись невесть  откуда,  мое лицо овеял свежий, холодный ветер. Наши  вещи были уже уложены, словно по волшебству, и погружены в машину. Счет также был оплачен.

     Когда я садился в кабину, хозяйка поинтересовалась, что ей делать, если эта пара появится еще раз. Я оставил ей  адрес  моей новой квартиры. Когда я устраивался на сиденье, прозвенели четкие, настойчивые звуки голоса Лалы.

     - Вам  лучше следует им сказать,  что Сэр Питер далек от выздоровления. По видимому на этой неделе он будет не в состоянии кого-либо видеть.

     Я сидел, как кукла, сотрясаемый вибрацией мотора. Я был пустым сосудом; однако  почувствовал,  как  мы  выбрались  из  запутанной  паутины  улиц   и автомобиль  рванулся  вперед, словно  совершая побег из некого инфернального лабиринта.

     В новой  квартире я застал  Лу.  Она сидела  в  большом  кресле, крепко сжимая его  ручки.  На ее лице читалась та  же повесть,  что  и на моем.  Мы понимали, что  чудом  перенесли  страшную  болезнь.  Мне  показалось  жуткой несправедливостью, что вместо  заботливого ухода вплоть до выздоровления, от нас  потребовали  проявить  предельную моральную  и  физическую  выдержку  и отвагу.

     Ни один  из  нас не  мог  предпринять ни  малейшего  усилия без  помощи наркотика. Казалось логически невозможным, что мы собственными силами должны противостоять  наркомании; и  мы слишком хорошо знали по опыту, что достигли состояния, в котором даже недолгое опоздание  при приеме дозы могло привести к полнейшему упадку сил и смерти.

     - Дети, я оставлю вас  на часок, чтобы дать вам  время расположиться, а потом нам можно будет съездить и позавтракать в деревне, как вы считаете? Но вам, разумеется, постоянно будет нужен героин, но я  вижу, что запас  у  вас есть, и  не малый,  так что беспокоиться  не о  чем. Вредит не  употребление наркотика, а незнание того,  что ты  употребляешь. Поэтому я привез вам пару таблиц, расчерченных  по часам; и все, чего  я  от  вас хочу,  это  получить обещание ставить крестик в нужном месте после каждого приема.

     Условие было  достаточно легкое.  Невзирая на все сказанное  Царем,  мы страшились  принудительного лишения,  которое  испытали в  Барли  Грандж,  и которое довело нас до таких крайностей.

     Однако, последнее замечание  Лалы рассеяло все наши  мрачные  опасения. Инициатива была полностью  отдана в наши  руки. Все, о чем нас  просили, это вести запись того, что мы делали.

     Я  не  мог  понять,   чем  факт  записи  в  дневник  может   отличаться непосредственно от самого действия.

     Как  раз  тогда и появился  Царь  Лестригонов, и на полчаса отвлек  нас совершенно  абсурдной  историей о каком-то  пустяковом  приключении, которое случилось с ним в то утро. Несмотря на его бодрость и увлекательный рассказ, мои руки инстинктивно тянулись к деревянной коробочке, где я держал героин.