Для каждой вещи срок и время (ЛП)

Команду Виктории хотят послать в недавно освобожденную Грецию. Ситуация изменилась — союзники явно побеждают. Теперь уже недолго осталось, не годы — месяцы. Но отряды УСО, работающие в Средиземноморье, изнурены месяцами упорной борьбы, им нужны свежие силы. Идут разговоры о переназначении их в силы самообороны, что-то еще о Нормандских островах… и он никак не возьмет в толк, какого черта понадобилось снимать ее крохотную команду с германо-бельгийской границы, где они каждую неделю продвигаются вперед, занимая всё новые позиции, освобождая города и собирая невероятное количество разведданных и свидетельства, подбираясь всё ближе к Берлину. Но приказы идут сверху, и непохоже, чтобы они подлежали обжалованию. Мельбурн догадывается, кто за этим стоит.

После очередного бесполезного совещания с Леопольдом и Пилем он швыряет фуражку через весь кабинет — новый кабинет, любезно предоставленный небольшим, ныне заброшенным бельгийским городком, через который они только что прошли. Тогда-то он и понимает, как глубоко и надежно влип.

Виктория появляется в его кабинете поздно вечером, когда он уже успел опрокинуть два стакана виски, который держит для особых случаев, и тусклый свет не способен скрыть отчаяние на его лице.

— Мои люди не хотят уезжать, — тихо признается она, закончив рвать и метать по поводу некомпетентности и вмешательства своего дяди и Пиля, и вообще всех, кто пришел ей на ум, и он легко читает между строк. Я не хочу уезжать.

Он смотрит в ее огромные глаза, сверкающие на него с противоположной стороны комнаты, и видя явную муку в них, окончательно понимает, как сильно они друг к другу привязались, нарушив все правила. Какой же он идиот. Он поставил под угрозу ее карьеру, репутацию, возможно, даже самый исход войны, и из-за чего? Из-за своих чувств.

— Знаю, — только и отвечает он, резко, едко. Она смотрит на него неотрывно, с секунду, не больше, а потом разворачивается и уходит.

***

— У УСО тридцать отрядов — и два из них в Северной Африке, присматривают за Тобруком и Эль-Аламейном. Могли бы отправить один из них! Им ведь ближе — нам несколько недель отсюда добираться, через пол-Европы и два моря!

Он не спрашивает, откуда ей известно о местонахождении других отрядов УСО.

— Вас не запросили бы, если бы не считали, что ваша команда лучше всего подходит для этого задания, тем более с учетом такого расстояния.

Она сверлит его свирепым взглядом.

— Вы правда в это верите, сэр? Вы действительно считаете, что дело в военных операциях?

Мельбурн молчит.

— Это Леопольд попросил, — тихо говорит она.

— О чем попросил? — ровным голосом отзывается он, хотя прекрасно знает ответ. Слухи наверняка уже давно до него дошли, но Леопольд достаточно умен, чтобы разбираться, где пустая болтовня, а где не совсем пустая.

Видимо, разобрался и решил, что не совсем. И не то чтобы ошибся.

Виктория отвечает ему многозначительным взглядом. Он качает головой.

— Мы не знаем полной картины, сейчас столько открытых фронтов по всей Европе и в Азии. А послужной список вашей команды говорит сам за себя.

— Но мы успешно работаем здесь!

— А им нужно, чтобы вы были там!

— Вы не хотите, чтобы я осталась? — с жаром выдает она, с потаенной болью, и выбор слов ее весьма красноречив. Думать нужно не о том, хочет ли он, чтобы она осталась, или о том, что она не хочет покидать его. Думать нужно о приказах и долге, отрядах, частях, полках, структуре командования, а всё зашло так далеко, и если она будет продолжать в том же духе, у нее будут крупные неприятности. Столько лет она была образцовым оперативником — иначе не стала бы капитаном, с протекцией или без — но теперь в дело замешаны чувства, эмоции, и всё разваливается на части.

Нет, он ей не позволит. Эта чертова война скоро закончится, и он не позволит ей загубить последние месяцы ее военной карьеры только потому, что он ей нравится.

— Приказы существуют не просто так, — желчно произносит он, и лицо ее искажается от боли. Но она быстро берет себя в руки, лицо становится ровным, равнодушным, взгляд спокойным, жестким, и ему хочется протянуть руку, дотронуться, извиниться…

— Да, генерал. — Не смотря на него, Виктория проходит мимо и твердым шагом покидает его кабинет.

***

Он читает лежащую на столе телеграмму, недоуменно моргает. Ох, как же он зол на нее. Она, очевидно, переговаривалась с Лондоном и своими дядями и, вероятно, с остальными членами своего обширного влиятельного семейства. Она загубит свою карьеру, если будет продолжать так вот пытаться добиться своего.

— Пэджет, найдите капитана Кент.

— Есть, сэр.

Несколько минут спустя она стоит в его кабинете по стойке смирно, уставившись в одну точку слева от его головы — чтобы не смотреть ему в глаза.

Так она не стояла перед ним уже почти год.

— Похоже, ваш приказ изменился, капитан.

— Да, сэр, — отвечает она пресным голосом.

— Вам поручено разведать предполагаемый лагерь возле города Хинцерта, около сорока миль к юго-востоку от нас.

— Да, сэр.

— Здесь сказано, что по выполнении операции вы должны оставаться здесь и ждать приказа.

— Да, сэр.

Он со вздохом бросает документ на стол.