Для каждой вещи срок и время (ЛП)

— Так вы впервые на полевой службе? — спрашивает Мельбурн. Виктория поворачивает голову, уткнувшись ртом в плечо и изображая внезапный приступ кашля. Он прикусывает щеку изнутри, чтобы не улыбнуться.

— Нет, сэр. Я шесть месяцев в этом году прослужил в Эль-Аламейне.

— Значит, впервые на фронте?

Лицо Альберта искажается в гримасе.

— Да, сэр.

— Ясно. Ну что ж, хорошо, что вы попали под командование капитана Кент. Она одна из лучших, — непринужденно улыбается он. Виктория награждает его таким злым взглядом, что он едва не вздергивает брови. Но Альберт смотрит на него почти свирепо, и он говорит себе, что его ответный собственнический взгляд, устремленный на новенького капитана Альберта Кобурга, — это просто доведенный до совершенства за последний год взгляд, которым он пользуется, чтобы защитить Викторию, а вовсе не неудержимое сияние его предательского сердца.

***

Теперь он почти не видит ее одну: Альберт повсюду с ней, как рыба-прилипала, и Мельбурна это раздражает больше, чем он готов в этом признаться себе самому. Альберт, бесспорно, довольно хорош собой, высок, этакий байронический герой, и несмотря на весь ее гнев и презрение, глаза ее выдают влечение.

Он беспомощно наблюдает со стороны за их перепалками и ссорами, но не без затаенных мрачных эмоций. Однажды он видит, как молодой человек стоит слишком близко к ней, возвышаясь над ее крохотной фигуркой, и ловит себя на злой мысли: вот бы она просто ударила его кулаком в живот.

— Господа капитаны, — окликает он их, взяв себя в руки, — я, конечно, не сомневаюсь, что предмет вашего спора жизненно важен, однако не могли бы вы продолжить его в другом месте?

— Да, сэр, — дружно отвечают оба. Виктория бросает на него быстрый взгляд и отводит глаза, прежде чем он успевает его поймать. Мельбурн моргает. Ей как будто стыдно, думает он, ощущая жгучую вспышку ревности от такого подтверждения ее чувств.

Он на взводе. Он измотан. Последняя атака не принесла желаемого результата, он потерял людей. Тяжесть, досада, боль снова поселяются в его душе. И мрак. Опять мрак. Он осознает, что срывается на других — даже Альфред старается по возможности его избегать. Ну и пусть. Еще несколько месяцев, и война закончится, и она уедет, и он тогда опять станет тем, кем был до того, как ее пыл и ярко-голубые глаза так бесцеремонно нарушили его спокойное существование.

— Генерал! — слышит он, стоя на пороге своего кабинета после ужина, и вздыхает, и оборачивается. Жестом приглашая ее войти, он переступает порог, оставляя морозный воздух за дверью.

Войдя, он снова оборачивается и смотрит ей за спину.

— Где капитан Кобург?

— Да кого это волнует? — бормочет она. Он бросает на нее быстрый взгляд. — Сапоги чистит, сэр.

— В восемь вечера?

— Такой уж Альберт развеселый парень.

Он охотно верит, но обида с прошлой недели еще не прошла.

— Я удивлен, что вы не с ним, — говорит он. Виктория хмурится. — Мне казалось, он довольно привлекателен — это была бы отличная возможность.

— Что? — почти шипит она.

— Ну, учитывая то, как часто и как подолгу вы глазеете на него в течение дня. — Вот молодец. Он не может сохранить нейтральное выражение лица — высокомерно с его стороны было на это надеяться — и ее губы злобно изгибаются.

— Вам-то какое до этого дело, генерал? — цедит она, и он чувствует яркую вспышку гнева где-то в груди.

— Боевой дух нужно поднимать, а неуставные отношения сдерживать. — Это было низко даже для него, и он сожалеет о своих словах, едва они успевают сорваться с его губ, но поздно, сказанного не воротишь. И когда ему начинает казаться, что сейчас она чем-нибудь в него швырнет, она слегка склоняет голову набок, и он видит ее глаза, и челюсти его разжимаются сами собой.

Слезы.

— Я непременно это учту, генерал. Доброй ночи, сэр, — скрипучим голосом произносит она, поворачивается и почти бегом покидает его кабинет.

***

Через несколько дней на его пороге появляется Леопольд. Ну всё, с него хватит.

— Мельбурн, — здоровается Леопольд, и он едва сдерживает вздох.

— Генерал. Вы проделали такой долгий путь, сэр.

— Как обживается капитан Кобург?

Если он не прекратит говорит с ней по-немецки перед людьми, его унесут отсюда на носилках.

— Он приспосабливается, сэр, — говорит он. — Если бы он почаще говорил по-английски, ему это пошло бы на пользу.

Леопольд кивает.

— Я с ним поговорю.

— Не думаю, что в этом есть необходимость. Уверен, он и сам сообразит.

Леопольд смеряет его взглядом.

— Я перевел капитана Кобурга сюда по нескольким причинам, — начинает он, и это совсем не то, что Мельбурну хочется обсуждать, но выбора нет.

— Да, сэр? — изображает он заинтересованность.

— Ему нужна полевая подготовка, а репутация капитана Кент говорит сама за себя. Ее команда весьма эффективна.

— Капитан Кент — отличный оперативник, сэр, — отвечает он. Леопольд слегка сощуривает глаза.

— Верно. Но ей двадцать шесть лет, и приоритеты ее смещаются.

Мельбурн хмурится.

— Капитан ни о чем подобном мне не говорила.

Прищур Леопольда теперь очевиден.