Дирижабль

В субботу утром он съел традиционный завтрак и сел за ноутбук. За окном моросил дождь. Хотелось спать. Фёдор вяло подумал, что впредь за работу надо бы садиться на пустой желудок. Художник должен быть голодный, верно? И трезвый. Если только речь не о Фолкнере или Хемингуэе. Он снова утонул в океане бесполезных мыслей и не сделал ни одной попытки выплыть. Потом задремал, но быстро проснулся из-за того, что голова откинулась за спину, а из носоглотки вырвался длинный, тонкий всхрап. Фёдор отодвинул ноутбук, опустил тяжелую голову на скрещенные руки и снова уснул. Спустя примерно час его разбудила Инна. Она гладила его по голове, разглядывая пустую страницу на экране.

– Что-то меня сморило, – смущенно пробормотал Фёдор.

– Ляг и поспи, – сказала Инна.

– Уже некогда.

– Пойдешь все-таки?

– Конечно. Я же пообещал.

– Ну как хочешь. Твое дело.

И вышла из комнаты. Некоторое время он смотрел на закрытую дверь, чувствуя себя идиотом и сволочью. Зажужжал смартфон.

– Фёдор, как вы? – спросил Родион Жуков. – Собираетесь?

– Да, собираюсь.

– Отлично. Не заблудитесь? Может, встретить вас?

– Все хорошо. Я найду.

Однако адрес магазина пришлось смотреть в «Яндекс Картах». Инна вышла из комнаты, когда он уже надел ботинки.

– Федя, не наделай глупостей, – сказала она.

– Все будет хорошо, – ответил он.

И ошибся.

20

«Мамлеев» занимал помещение первого этажа желтой пятиэтажки, в одном из переулков недалеко от Невского проспекта. Фёдор добрался туда от дома пешком за полчаса. У входа курил невысокий, плотный мужчина лет тридцати пяти, с коротко стриженной круглой головой и немного неряшливой бородой. Увидев Фёдора, он вяло помахал:

– Нормально добрались?

– Без приключений, – ответил Фёдор. – Вы Родион?

– Ну да. Мы с вами виделись на «Нацбесте», когда вы в финале были. Я к вам подошел познакомиться, а вы спросили, нет ли у меня ножа.

– Не было?

– Тогда не было, а теперь есть.

Родион достал из кармана штанов складной нож и выщелкнул лезвие.

– Так что, если понадобится…

Он спрятал ножик и показал пальцем на соседствующий с «Мамлеевым» алкомаркет:

– Продаю книги, чтобы вот их содержать. Идемте, выпьем немного.

– Я не пью, простите, – сказал Фёдор.

«Зачем я извиняюсь?»

На двери магазина висели два небольших плакатика. На одном была изображена буква «Z» на фоне георгиевской ленточки, на другом была лаконичная надпись «No war!».

– Это я придумал, – сказал Родион. – Концептуально, правда?

Фёдор пожал плечами.

Через просторный зал с книжными полками они прошли в скромный кабинет. Там стояли письменный стол, диванчик, кожаное кресло и старый советский сервант. На стене висели фотографии Мамлеева, Лимонова, портрет Достоевского кисти Перова и множество картинок с голыми женщинами. Родион достал из серванта коньяк.

– Может, все-таки граммульку для храбрости?

– Да мне вроде не страшно.

– А за встречу?

Фёдор посмотрел на часы. До начала вечера оставалось больше часа.

– Рановато я пришел.

– И пить не хотите.

«Хочу. Ты себе даже не представляешь, как сильно».

Родион налил половину стакана и залпом выпил. Налил еще половину и сел за стол.

– Над чем работаете сейчас? – спросил он.

– Давайте подождем. На вечере отвечу на все вопросы, – ответил Фёдор, глядя на стакан в руке книготорговца.

– Блин! Трезвый вы такой скучный. Уж извините.

– Все в порядке.

– А я ваших книг хотел заказать, но их, оказывается, уже нет на складах. Немного на «Озоне» нашлось, но стоит невменяемых денег.

– М-да, – сказал Фёдор.

Родион выпил, сходил к серванту.

– Точно не будете?

– Не буду, спасибо.

Потом они молчали. Фёдору было тягостно и хотелось уйти. Он уже жалел, что не послушал Инну и не отказался от дурацкого выступления. Родион копался в смартфоне, что-то смотрел в ноутбуке, щелкал мышью, печатал, ходил к серванту. Фёдор прикинул, что за каких-то полчаса этот парень уговорил грамм триста. Но пока был вменяем. В какой-то момент он сказал:

– Мне очень нравятся ваши книги. Особенно первый роман. Вещь!

– Спасибо.

– Но и другие отличные. Жаль, вам тогда «Нацбест» не дали.

– Чего теперь жалеть.

– Я даже не вспомню сейчас, кому дали.

– Каргополову.

– Да, точно, – покивал Родион. – Я его приглашал, кстати, выступить. Он попросил гонорар, пятьдесят тысяч. Нормально? Але, дядя, у меня тут независимый книжный, а не золотые прииски!

Он стукнул кулаком по столу, заметил, что стакан пуст, и нетвердой походкой ушел к серванту.

– И книжки его никто не покупает, – сказал он, наливая. Плеснул немного на руку, облизал. – Я заказал три его книжки. Они так и лежат.