Дирижабль

Фёдор пожал плечами.

– План составьте. Лишь бы он вас принял. И не уперся. Может пойти на принцип, понимаете? К тому же он стал к вам пренебрежительно относиться после бойни. Однажды сказал, что вы соплюшка. Спросил: «Как там наша соплюшка, пишет мне сценарий?».

На улице она вызвала такси.

– Все-таки вы переживаете за меня, – сказал Фёдор.

– За себя больше. Я в кино хочу попасть. Это реальный шанс.

Всю дорогу Зофия с кем-то переписывалась. Отвлеклась лишь раз.

– Он, кстати, подумывает сам стать режиссером. А Карцева сделать консультантом.

– А сыграть не хочет? – спросил Фёдор.

– Хочет. Но в следующем фильме.

Они приехали к офисному зданию. Когда вылезли из салона, Зофия сказала:

– Такую возможность вы просираете прямо сейчас! Могли бы стать штатным сценаристом кинокомпании. Писали бы в год по два-три сценария и жили бы безбедно. Остальное время книжки писали. Где-нибудь на теплом море. Ждите тут. Я узнаю.

Она зашла в здание. Фёдор закурил. Руки уже не дрожали. Он плохо спал. То и дело его будили стоны. Он теперь знал, откуда они доносятся.

Вернулась Зофия.

– В ресторан уехал. Попробуем там его поймать.

– Может, пусть спокойно пообедает?

– Вот я вам помочь хочу, а вы не то что не цените, вы мне мою помощь швыряете в лицо. Что за отношение?

– Простите, – сказал Фёдор.

Пока ехали, она снова с кем-то переписывалась. Фёдор разглядывал в окно сонный, пасмурный город.

– Так! – сказала Зофия. – Он вас примет. У вас будет пять минут. Постарайтесь его убедить, прошу вас!

– Я постараюсь.

Зал ресторана, как и в прошлый раз, был пуст. Только за столиком у входа сидел Антон и пил кофе.

– Шеф в кабинете, – сказал он. – Только что пообедал. Ждет каких-то арабов. В меню сегодня только говядина да баранина.

Он посмотрел на Фёдора:

– Привет, Федя. Как ты? Выглядишь хорошо. Не пьешь, что ли?

Спустя минуту Панибратов сказал почти то же самое:

– Фёдор Андреевич, хорошо выглядите. С пьянством, поди, завязали?

Он пил какой-то коктейль через соломинку. Куски льда глухо стукали о стенки бокала.

– Что у вас? – спросил Панибратов.

– У меня ничего, – сказал Фёдор.

– Да? Это как? В том смысле, что вы нищий? Или то, что баба вас бросила? Или то, что вы меня кинули со сценарием? Или все вместе, а? Это плохо, плохо. И мне плохо. И вам плохо. Вам – хуже. Что мне с вами сделать? Ну, есть предложения? Простить? Кастрировать? В суд подать? Предложите мне что-нибудь интересное. Выдумайте! Удивите меня! Что вы молчите, соплюшка?

Он выбрался из-за стола и принялся расхаживать.

– Руки у меня чешутся, не могу! Хочется прям…

Не договорив, он подбежал и застыл с оскаленными зубами, глядя снизу вверх. И тут же вернулся на место. Сложил ручки на столе.

– Жаль, сегодня нельзя, поганец вы этакий. Договор до завтра. Интересно, а вы бы успели мне до завтра написать? А? Успели бы? Часам к двенадцати. Что ты молчишь?! – заорал он неожиданным басом.

– Завтра в двенадцать, – сказал Фёдор. – Приезжайте.

– Я? К вам?

– Канал Грибоедова…

– Где вы живете, я прекрасно знаю, – сказал Панибратов.

– Встретимся у Львиного мостика. Позвать вас в квартиру не смогу. Как раз съезжаю.

– Это точно, что съезжаете.

– До свидания.

Олигарх не ответил.

Зофия ждала на улице.

– Как? – спросила она. – Вы улыбаетесь. Все хорошо?

Фёдор не заметил, что улыбается.

– Да. Завтра в двенадцать.

– Что? В смысле?

– Мы с ним завтра встречаемся в двенадцать у Львиного мостика.

– А зачем?

– Там видно будет.

– Я даже не знаю, хорошо это или плохо, – сказала Зофия. – Он что, сам приедет?

– Да, ему интересно.

– Ладно. Будем надеяться, что хорошо. Я вам такси вызвала.

– А я вам кое-что вернуть хотел.

Фёдор протянул на ладони сережку с красным камушком.

– Это не мое, – сказала Зофия. – С чего вы взяли? У меня даже уши не проколоты.

31

Вернувшись, он позвонил Карцеву.

– Приезжай к двенадцати завтра. Отдам тебе ключи.

– Хорошо.

– У Львиного мостика.

– Это понятно. Других мостиков там нет.

И отключился.

Фёдор рано лег и несколько раз за ночь просыпался от стонов. Теперь его это не беспокоило. Стонал он сам.

Сны не снились.

Поздним утром он встал, принял душ, переоделся и зашел в дальнюю комнату. Фёдор не знал, сколько сейчас времени, но чувствовал, что ждать осталось недолго.

Он открыл окно, залез на подоконник, сел и свесил ноги.

Проехал, тарахтя, грузовик с надписью «Хлеб». На забор детского сада запрыгнул дворовый кот. Из-за угла вышла светловолосая женщина в черном пальто.

День выдался солнечный, с безоблачным небом и прохладным ветром.