Дирижабль

Фёдор почувствовал глухое раздражение. Мелькнула нелепая, параноидальная мысль, что она решила над ним поиздеваться.

– Потихоньку.

– То есть никак?

Она, кажется, ухмыльнулась.

– Сейчас никак, потом как, – сказал Фёдор.

Он налил стакан воды и быстро выпил.

– Твой настрой мне нравится.

Он хотел сказать, что рад за нее, но сдержался. Не хотелось ругаться. А она такой ответ спокойно мимо ушей не пропустит. И правильно сделает. Она ведь не виновата, что он ни на что не способен.

– Я ужин приготовлю, – сказала Инна. – Будешь еще работать сегодня?

– Попозже. Есть я не хочу. Можешь не готовить.

Теперь Инна ухмыльнулась на самом деле.

– Федя, а когда ты планируешь избавиться от эгоизма своего? И планируешь ли вообще?

– В смысле?

– Да так. Ты, может, и не хочешь есть, а вот я хочу.

– Извини, – сказал Фёдор и выпил еще один стакан воды. – Я не подумал.

Потом, сидя в углу, он смотрел, как она возится с посудой и продуктами.

– Сделаю пасту, – сказала Инна. – Может, болоньезе? Фарш я купила. Только томатной пасты нет. Придется с кетчупом.

Она еще что-то говорила, перебирая варианты готовки. Спросила Фёдора, любил ли он в детстве молочную лапшу и, не дожидаясь ответа, негромко запела:

– Но, не жалея о судьбе ничуть, она летит в неведомую даль…

Стало тоскливо и тесно. Будто затолкали в крохотный гроб и закопали в землю. Фёдор судорожно вздохнул. Инна оглянулась, облизывая ложку, которой размешивала соус.

– Ты чего?

Он посмотрел в окно. Набережная тонула в сумерках и зыбком тумане. Проехал автомобиль с желтыми фарами. Над водой пролетел альбатрос. Или чайка. А может, баклан. Фёдор не знал, чем они отличаются. Но альбатрос нравился больше. Красивое слово. Была в нем какая-то сила и отвага.

– Ты бы хотела превратиться в птицу? – спросил Фёдор.

– Нет, – ответила Инна, ничуть не удивившись вопросу. – А ты хотел бы?

– Что-то в этом есть.

– Ничего в этом нет, – сказала она.

– А свобода?

– Какая свобода? Срать на лету? В помойках рыться?

– Простор, – пробормотал Фёдор.

– Ну и кем бы ты хотел стать? Журавлем? Совой? Зябликом?

– А может, аистом?

– Но только не марабу. Я тебя сразу брошу. – И засмеялась. Потом сказала: – Федя, кажется, тебе надо сегодня уже отдыхать. Давай поедим и какое-нибудь кино посмотрим. Хочешь так?

– Хочу.

Пока она готовила, он нагуглил фотографии марабу, удержался от соблазна почитать новости, написал сообщение Карцеву. Тот не появлялся онлайн со вчерашнего вечера. Фёдор хотел рассказать Инне про самолетный дебош, и смерть бывшей жены, и Морковникова, который требует вернуть рассказ, но так ничего и не рассказал. Только опять вздохнул.

– А марабу и правда страшные.

– Так что оставайся человеком, – ответила Инна.

– Ты ведь говорила, его из меня украли.

– А может, ты вернул, – пожала она плечами.

После ужина они легли в дальней комнате, поставили ноутбук и стали смотреть «Blade Runner». Фёдор незаметно задремал и проснулся от легкого тычка в бок.

– Ты храпишь, – сказала Инна.

– Я? Нет.

– Еще как.

Он попробовал сосредоточиться на фильме, который смотрел раза три или четыре, тут же снова уснул, теперь гораздо крепче, и увидел сон. Там был Панибратов. Но Фёдор знал, что он не человек, а робот, мимикрирующий под человека. Сосисочный олигарх погладил его по голове и сказал голосом автомобильного навигатора:

– Докажи, что ты человек, а не робот.

– Как? – спросил Фёдор.

И снова проснулся. На этот раз его разбудил смартфон, жужжащий в кармане. Инна спала и тихонько похрапывала. На экране Харрисон Форд палил из киберпанковского пистолета в женщину в полиэтиленовом платье. Фёдор тихонько вышел из комнаты. Номер был незнакомый. Чуть поколебавшись, он ответил.

– Привет, Фёдор, – сказал веселый и, кажется, пьяный мужской голос. – Это Мамлеев.

На секунду Фёдор усомнился, что бодрствует, и прошептал:

– Мамлеев умер.

– Неправда! Что вы несете?! Мамлеев живее всех живых. А-ха-ха-ха!

Добавил с грустью:

– Это Родион Жуков из книжного магазина «Мамлеев». Не узнали? Просто я тут напился немного, решил вам позвонить, пока жду такси. Хотел уточнить насчет субботы. Ну и голос ваш услышать.

Фёдор дошел до кухни, закурил.

– А что насчет субботы?

– Вы у нас выступаете.

– Это ошибка. Я первый раз про это слышу.

– Шутите? Мы же договорились. Афиша уже висит. Куча народу записалась на встречу.

– Когда это было?

– Недели две назад. Может, три. Я сейчас не помню. А что, вам надо точную дату, когда мы созванивались прошлый раз?

– Нет-нет, – сказал Фёдор. – Теперь понятно. Я болел тогда. И дела отвлекали. Вот и вылетело из головы.

«Мамлеев» опять засмеялся.

– Хорошо понимаю вас, Фёдор. Я и сам часто болею. Вот прямо сейчас опять приболел в баре. Слушайте, а приезжайте сюда, посидим, напою вас до изнеможения. Ну, там, вечер ваш обсудим еще.

Фёдор вытер пальцами мигом взмокший лоб.

– В другой раз, – сказал он. – Устал сегодня, много работы. И уже спать собирался.

«А зачем я оправдываюсь?»