Диаспора

Он собрался с мыслями.

— Клонировать меня в пятимерном теле со всеми макросферными визуальными символ-кодировками.

Внезапно он очутился в пятимерном окружении. И расхохотался, хлопая себя по бокам всеми четырьмя руками, пытаясь не дышать слишком глубоко.

— Hy ладно тебе, Лиана, никаких больше Алис в Зазеркалье. Я уполз по этой норе слишком глубоко.

Ему пришлось сосредоточиться, чтобы найти двумерное сечение тессеракта, представлявшее трехмерную каюту. Это оказалось не легче, чем составить впечатление о тексте, глядя в каждый момент на единственную букву. Его бумажная кукла-Исходница, не изменившийся Орландо, прижала руку к стеклу успокаивающим жестом, пытаясь не выдать своей тревоги. На самом деле ему стало как никогда легко. Он исцелился от назойливой клаустрофобии.

— Добавить окружение робота, — прошептал он, глубоко вздохнув. На противоположной стене появилась гиперповерхность Пуанкаре. Робот стоял в нескольких дельтах от входа под панцирь настоящего Отшельника.

— Удалить робота, — продолжал он. — Клонировать меня на гиперповерхности с отшельническим телом и органами чувств, вложив знание жестового языка Елены. И… — Он не сразу нашел нужные слова. Вот она, кроличья нора. — Стереть все символы, относящиеся к старому телу и системам его восприятия.

Оно оказалось на гиперповерхности. Через врезку четырехмерного окна оно видело — тем, что ксенологи почитали за наилучшее приближение к зрению Отшельника — пятимерную каюту и ее обитателя. Все цвета переведены в искусственную тепловую шкалу. Зрелище было отменно абсурдное. Трехмерная виртуальность исходной каюты была неразличима из-за своих маленьких размеров. Оно осторожно оглянулось на сияющий ландшафт. Все стало таким привычным, гармоничным… нормальным.

Жестовый язык для отшельничьих ложноножек разрабатывала Елена. Она не претендовала на понимание настоящей знаковой системы Отшельников, но такой суррогат позволял гражданам мыслить в жестовых импульсах и картинках вместо земного языка, а с экзоличностью общаться, не покидая отшельничьего симулятора.

Выпростав из-под панциря все двенадцать ложноножек, оно проинструктировало экзоличность скопировать окружение и клонировать его снова, внеся некоторые улучшения. Кое-что оно позаимствовало из работ ксенологов, частично отталкивалось от старых заметок Бланки по механизмам макросферного мышления, а в основном руководствовалось вновь обретенным пониманием символов, управлявших телесными движениями и восприятием мира снаружи. Третий модифицированный клон Орландо пополз вниз по туннелю виртуальности, оставив позади своего прямого предка и нацелившись добраться до непостижимого прапрадедушки. В таком мире и должно было обитать это существо… но ни имени, ни четкого представления для него еще не имелось. Большая часть символов, наделенных смыслом лишь в эпизодических воспоминаниях оригинала, пропала. Всего сильнее из оставшихся у клона было чувство настоятельной потребности в чем-то. Кое-что из потерянного до сих пор доставляло ему ощущения, близкие к боли от утраты бессюжетной, бессмысленной, невосстановимой, недоступной новым органам чувств мечты любить и отдавать себя всего.

Спустя миг существо, бывшее некогда Орландо Венетти, отвернулось от окна. Укрытие настоящего Отшельника все еще оставалось недосягаемым, но в новой форме ему было проще ползти вперед, чем назад.

Орландо мерял шагами кабину, игнорируя настойчивые вызовы от Паоло и Ятимы. Седьмой отшельнический клон перехватил управление роботом девять килотау назад и немедленно выманил настоящего Отшельника из-под панциря. C тех пор они оживленно о чем-то жестикулировали и ползали.

Когда робот наконец удалился от укрытия Отшельника, чтобы пообщаться с шестым клоном, Орландо ощутил сосредоточенное на нем внимание всех остальных клонов. Даже первый, казалось, заинтересовался, будто помахивание пятимерными стебельками доставляло ему какое-то эстетическое наслаждение; излишне говорить, впрочем, что смысла этих жестов он не понимал.

Орландо выжидал. У него сжалось в животе. Сообщение поднималось по цепочке клонов к оригиналу. Что делать с этими посланниками — скорее детьми, чем клонами, — когда они изживут свою полезность? Мостостроители никогда не оставались в изоляции. Каждый был с кем-то связан, входил в подмножество целого сообщества. Поступки Орландо грубо противоречили усвоенной им с молоком матери этике.

— Есть хорошие вести и дурные, — сообщил четвероногий клон из Зазеркалья. Его лицеформа медленно менялась, когда он вертел головой в незримых измерениях. Орландо подошел к стене.

— Отшельники разумны?

— О да! Елена была права. Они перестроили экосистему под себя. Даже сильнее изменив ее, чем мы смели надеяться. Они не только иммунны к изменениям климата и популяционной динамике, они недоступны мутациям. Новые виды Отшельников появятся не раньше, чем Пуанкаре взорвется как сверхновая. Вокруг них все меняется и эволюционирует, а они сидят в фиксированной точке пространства состояний и наблюдают.