Девушка по соседству

Грудь была светлее остального тела, молочно-белая, безупречная, восхитительная. Она колыхалась в такт всхлипам Мег. Соски были розовато-коричневыми, длинными и почти плоскими на концах. Крошечные плато девичьей плоти. Я никогда не видел таких прежде, и мне сразу же захотелось их потрогать.

Я прошел вперед. Теперь Рут осталась вне поля моего зрения.

Я слышал свое хриплое дыхание.

Донни встал на колени перед девушкой и поднял руки вверх. На миг это показалось благоговейной молитвой, обожествлением Мег.

Но потом его пальцы вцепились в ее трусики, стаскивая их на бедра и дальше, к самым щиколоткам. Донни не торопился.

И тут – еще один шок.

Ее волосы.

Маленький кустик светло-каштановых волос, на которых поблескивали капельки пота.

Крошечные веснушки на бедрах.

Складочка плоти между ног.

Я изучал ее. Грудь. Каково это – потрогать ее?

Ее плоть была для меня чем-то невообразимым. Волосы между ног. Я знал: они окажутся мягкими на ощупь. Мягче моих. Я хотел к ней прикоснуться. Тело, должно быть, горячее. Сейчас оно дрожало.

Ее живот, ее бедра, ее крепкая белая попка.

Сейчас сексом, казалось, был пропитан воздух.

Я почувствовал тяжесть между ног и, как завороженный, пошел вперед. Прошел мимо Сьюзан и увидел физиономию Вуфера, бледную, без единой кровинки. Увидел глаза Вилли, прикованные к кустику внизу живота Мег.

Сейчас она уже не плакала.

Я повернулся, чтобы посмотреть на Рут. Она тоже подвинулась ближе и теперь стояла в дверном проеме. Ее левая рука поднялась к правой груди, пальцы нежно сомкнулись, и рука медленно упала.

Донни стоял на коленях перед Мег и смотрел вверх.

У нее начались судороги.

Я чувствовал запах ее пота.

– Признавайся, – сказал Донни.

Она кивнула. Не могла не кивнуть.

Это была капитуляция.

– Веревки, – сказал он, обращаясь к Вилли.

Вилли прошел к верстаку и, развязав веревки, ослабил их, позволяя Мег твердо встать на цементном полу. Потом снова завязал веревки.

Со вздохом облегчения она уронила голову на грудь.

Донни поднялся на ноги и снял повязку, удерживающую кляп. Я увидел, что это был желтый носовой платок Рут. Потом Мег открыла рот, и Донни вытащил тряпку, которую они сунули туда, предварительно смяв. Он швырнул тряпку на пол и сунул платок в задний карман джинсов. Уголок платка выглядывал наружу. На мгновение Донни стал похож на фермера.

– А можно?.. Мои руки… – сказала она. – И плечи… Очень больно.

– Нет, – сказал Донни. – Хватит и этого. Это всё, что тебе положено.

– Признавайся, – встрял Вуфер.

– Расскажи нам, как ты занимаешься онанизмом, – сказал Вилли. – Небось суешь туда пальчик, а?

– Нет, расскажи нам про сифилис, – сказал Вуфер и заржал.

– Да, про трипперок, – сказал, осклабившись, Вилли.

– Плачь! – потребовал Вуфер.

– Я уже плакала, – сказала Мег. Теперь, когда ей не было так больно, она обрела толику прежней непокорности.

Вуфер пожал плечами.

– Ну так поплачь опять, – сказал он.

Мег ничего не ответила.

Я заметил, что ее соски стали мягче. Теперь они были гладкими, нежными и ярко-розовыми.

Господи! Она была просто прекрасна!

Мегги словно прочитала мои мысли.

– Дэвид здесь? – спросил она.

Вилли и Донни уставились на меня. Я не мог произнести ни слова.

– Он здесь, – сказал Вилли.

– Дэвид, – проговорила она. И не смогла продолжать. Хотя этого было и не нужно. Хватило ее интонации – как она это произнесла.

Мег не хотела, чтобы я был здесь.

Я знал почему. И это знание переполняло меня стыдом, как в прошлый раз. Но я не мог уйти. Здесь были все. К тому же я не хотел уходить. Я хотел остаться и смотреть. Мне нужно было видеть. Стыд заглянул в глаза желанию и отвернулся.

– А Сьюзан?

– Да. Она тоже здесь, – сказал Донни.

– О боже…

– Да на хрен это все, – сказал Вуфер. – Кого колышет твоя Сьюзан? А где признание?

И теперь голос Мег был усталым и очень взрослым.

– Глупость это ваше признание. Нет никакого признания.

Мы замерли.

– Можем опять подтянуть веревки, прямо сейчас, – сказал Вилли.

– Я знаю.

– Можем отхлестать тебя кнутом, – сказал Вуфер.

Мег мотнула головой:

– Пожалуйста. Просто оставьте меня в покое. Оставьте. Не будет никакого признания.

Как раз этого никто на самом деле не ждал. Несколько секунд мы просто стояли и ждали, что кто-то что-то скажет – что-то, что убедит ее играть в Игру по правилам. Убедит – или заставит. Или что Вилли снова растянет ее на веревках, как он и пригрозил. Что угодно, лишь бы это все не ушло на новый виток.

Но за эти несколько секунд исчезло что-то важное. Чтобы вернуть это что-то, нам нужно было бы начать все сначала. Сладкое пьянящее чувство опасности внезапно ускользнуло. В тот самый миг, когда она заговорила.

И в этом был ключ к происходящему.

Когда она говорила, она снова становилась Мег. Не какой-то прекрасной и обнаженной жертвой, а Мег. Личностью, способной мыслить, с голосом, выражающим эти мысли, и даже с какими-то правами.

Вытащить кляп было ошибкой.

Сейчас все мы чувствовали злость и смятение. И просто стояли молча.

Тишину нарушила Рут.

– Мы можем так и сделать, – сказала она.

– Сделать что? – спросил Вилли.