Девушка по соседству

Тусклый желтый свет просачивался из подвала, но больше света давал фонарик Вуфера. Его луч ездил вверх и вниз, и тени двигались, когда двигался Вуфер, из-за чего все атмосфера была странной, тягучей и призрачной. Проволочная сетка на единственном окне, казалось, двигалась вперед-и-назад. Две деревянные стойки, подпиравшие потолок, скользили по комнате, изгибаясь под невероятным углом. Топор, кирка, ломик и лопата, сложенные в углу напротив постели Мег, казалось, менялись друг с другом местами, увеличиваясь и сжимаясь.

Упавший огнетушитель полз по полу.

Но центром всего была тень самой Мег: голова запрокинута, руки растянуты. И тень эта все время раскачивалась. Словно ожившая картинка из наших комиксов-ужастиков, из «Черного кота»[23] с Белой Лугоши и Борисом Карлоффом, из «Знаменитых монстров Фильмландии» и из всех грошовых исторических триллеров об инквизиции, когда-либо изданных. Думаю, мы собрали все эти книжонки.

Воображение сразу дорисовывало факел, орудия пыток, жаровню с раскаленными углями и процессию монахов в капюшонах.

Я почувствовал, что дрожу. Не от холода, но от мысли о том, как далеко это может зайти.

– Игра в том, что она должна рассказать, – выпалил Вуфер.

– Хорошо. Но рассказать что? – спросила Рут.

– Что-нибудь. Какой-нибудь секрет.

Рут, улыбнувшись, кивнула:

– Теперь вроде все верно. И как же она это сделает с кляпом во рту?

– А нам и не надо, чтобы она рассказывала сразу, мам, – сказал Вилли. – И потом, мы сразу понимаем, когда они готовы это сделать.

– Ты уверен? Мегги, ты хочешь рассказать нам?.. – спросила Рут. – Ты готова?

– Да не готова она, – настаивал Вуфер. Мог бы и не подзуживать. Мег и так не издала ни звука.

– Ну и что теперь? – спросила Рут.

Вилли оттолкнулся от косяка, к которому прислонялся, и прошествовал в убежище.

– А теперь мы уберем одну книжку, – сказал он.

Он нагнулся, вынул том из середины стопки и отступил на шаг.

Веревки натянулись.

Вилли и Вуфер стояли с включенными фонариками. Рут свой фонарик пока не включала.

Вокруг запястий Мег появилась краснота. Спина ее изогнулась. Майка с короткими рукавами еще больше задралась. Ей едва удавалось балансировать на двух оставшихся книгах, и я видел, как напряглись ее икры и бедра. Она встала на цыпочки, чтобы ослабить натяжение веревки, но тут же снова опустилась.

Вилли выключил фонарик. Стало еще страшнее.

Мег, тихонько покачиваясь, висела на веревках.

– Признавайся, – сказал Вуфер и сразу рассмеялся. – Нет. Не надо.

– Убери еще одну книгу, – сказал Донни.

Я взглянул на Сьюзан – как она все это воспринимает. Малышка сидела, сложив руки на подоле платьица, с очень серьезным лицом. Она не отрываясь смотрела на Мег, однако невозможно было понять, о чем она думает и что чувствует.

Вилли наклонился и вытащил еще один том.

Теперь Мег балансировала, стоя на пятках.

Но, как и раньше, не издала ни звука.

Мускулы ее ног напряглись еще сильнее.

– Посмотрим, на сколько ее хватит, – сказал Донни. – Скоро будет по-настоящему больно.

– Не, – сказал Вуфер. – Пока это легко. Давай уберем последнюю книжку. Пусть постоит на пальчиках.

– Я хочу посмотреть. Увидеть, что произойдет.

Но ничего не происходило. Похоже, Мег решила выдержать пытку. Сильная девушка.

– Вы не хотите дать ей шанс признаться? Разве не в этом смысл Игры? – спросила Рут.

– Не, – сказал Вуфер. – Еще рано. Давай. Забери еще одну книжку, Вил.

Вилли так и сделал.

И тут Мег издала какой-то звук, слабый стон, как будто ей внезапно перекрыли воздух. Блузка задралась до самой груди, живот поднимался и опадал в каком-то тяжелом неправильном ритме. Голова на миг завалилась назад и вернулась в прежнее положение.

Она с трудом удерживала равновесие. И начала покачиваться.

Лицо ее покраснело, мышцы всего тела напряглись.

Мы молча смотрели на Мег.

Она была прекрасна.

Звуки, сопровождавшие ее дыхание, участились по мере того, как росло напряжение ее тела. Она ничего не могла с этим поделать. Начали дрожать ноги. Сначала икры, а потом и бедра.

На ребрах и на ногах выступили капельки пота.

– Надо ее раздеть, – сказал Донни.

Его слова на мгновение повисли в воздухе, будто их подвесили, как Мег, и слова эти грозили нарушить ее и без того непрочное равновесие.

Внезапно голова закружилась у меня.

– Верно, – сказал Вуфер.

Мег услышала. Замотала головой. Негодование, гнев и страх. И звуки из-под кляпа. Нет. Нет. Нет.

– Заткнись, – сказал Вилли.

Она попыталась подпрыгнуть, ерзала, натягивая веревки и пытаясь сорвать их с гвоздей. Но в результате сама причиняла себе боль, еще больше натирая запястья.

Похоже, ей уже было все равно. Она не собиралась позволить им себя раздеть.

И продолжала дергать веревки.

Нет. Нет. Нет.

Вилли подошел к ней и ударил по голове толстенным томом.

Мег, оглушенная, завалилась назад.

Я взглянул на Сьюзан. Ее руки по-прежнему лежали на подоле платья, но сейчас они сжались в кулачки, а костяшки пальцев побелели. Она неотрывно смотрела – не на нас, а на сестру. Зубы ее впились в нижнюю губу.

Я не мог на нее смотреть.

Я прокашлялся и обрел какое-то подобие голоса: