Девушка из кошмаров

Воцаряется тишина. Значит, они считают, что один из нас вернется назад с атаме. Но что, если никто из нас не вернет его? С одной стороны, мне интересно, если бы я потерял его там навсегда, что бы они сделали, оставшись ни с чем; без возможности и цели еще раз открыть дверь. Возможно, тогда они вынуждены будут распустить Орден и освободить Джестин от обязательств. Даже если и так, с другой стороны, мое второе «я» шипит, что кинжал принадлежит только мне, этот дурацкий родственный союз до сих пор звучит в ушах, и, если Орден посадил на крючок Джестин, еще не означает, что этот номер пройдет и со мной.

Не говоря ни слова, мы вместе движемся по длинному коридору. Я сдерживаюсь из последних сил, но это место все равно меня раздражает. Возникает желание пинком распахнуть закрытые двери и сорвать молитву круга, возможно, для того, чтобы с помощью пары свеч во главе с атаме увидеть их застывшие от ужаса лица и услышать вопли типа «какое богохульство».

— Возможно, прозвучит немного странно, — проговаривает Джестин, — но могу я потусоваться этой ночью с твоими друзьями? Я не планирую долго спать, и… — она виновато оглядывается по сторонам, — от этого места у меня мурашки по коже.

* * *

Когда я захожу в комнату вместе с Джестин, Томас и Кармел удивляются, но не показывают враждебности. Скорее всего, они благодарны ей, что сонная артерия Томаса осталась почти невредимой. Гидеон тоже здесь, сидит в кресле с подголовником. Он смотрит на огонь, пока мы входим, и, похоже, не придает особого значения, что мы здесь. Языки пламени, змеясь в камине, впиваются в его морщины. Впервые, с тех пор как я оказался здесь, он выглядит на свои годы.

— Ты говорила с Орденом о ритуале? — спрашиваю я.

— Да, — отвечает Кармел. — Они обязательно поймут, что мы готовы. Не знаю, насколько хороша я в данном вопросе. На дополнительных уроках колдовства я была немного занята другим.

— Ведьма ты или нет, но у тебя есть кровь, — начинает говорить Гидеон. — И когда Орден подготовит к завтрашнему дню дверь-проход, это будет самым сильным заклинанием, которое кто-либо осуществлял, возможно, за последние пятьдесят лет. Каждому из нас придется заплатить, а не только Тесею и Джестин.

— Так ты все же идешь за ней, — в изумлении обращается ко мне Томас. — Я даже не рассчитывал на такой исход. Думал, что просто вытащишь ее оттуда. Сам останешься здесь, а мы пойдем вместо тебя.

Я улыбаюсь.

— Убери с лица этот виноватый взгляд. Труп пытался тобой полакомиться. Для тебя уже достаточно героизма.

От него не будет никакой пользы, хотя я и читаю это в его глазах. Он все еще надеется на лучшее.

Все взгляды устремляются на меня. В глазах замечаю страх, а не животворящий ужас. Нечего здесь больше оспаривать. Часть меня желает чмокнуть их в головы, обозвать леммингами или адреналиновыми наркоманами. Но не в этом дело. Никто из них по отдельности не сунулся бы сюда, если бы не я, поэтому не знаю, хорошо это или плохо. Все, что я чувствую, так это благодарность, и даже представить почти невозможно, что меньше года назад я был одинок.

* * *

Гидеон предлагает поспать, но никто из нас его не слушает. Большую часть ночи он провел, сидя в кресле с подголовником, беспокойно дремая, и все время просыпался, когда слишком громко потрескивал огонь в камине. Мы же лежим кто на диване, кто, свернувшись калачиком, в кресле, не покидая комнаты. Ночь прошла спокойно, но каждого из нас все еще тревожит головная боль. Кажется, я провалялся в отключке между тремя и четырьмя часами утра и почувствовал это, когда проснулся, не обращая внимания на угасший огонь в камине и туманную полоску света, тянувшуюся струей под потолком к окну.

— Давайте чем-нибудь подкрепимся, — предлагает Джестин. — Вчера я немного перенервничала. К тому же мне не по душе, что меня обескровят на пустой желудок, — она потягивается, долго треща суставами шеи. — Это кресло такое неудобное. Итак, отыщем кухню?

— Возможно, шеф-повар так рано не встает, — говорит Гидеон.

— Шеф-повар? — восклицает Кармел. — Это интересно. Я отыщу на кухне самую дорогую пищу, откушу один кусочек, а остальное выплюну на пол, затем разобью несколько тарелок.

— Кармел, — осаждает ее Томас.

Она умолкает, когда фокусирует на нем взгляд, и я догадываюсь, что он читает ее мысли.

— Не разбрасывайся хотя бы едой, — наконец, бормочет он, улыбаясь.

— Вы трое идите вперед, — проговаривает Гидеон, беря меня за руку. — А мы вскоре вас нагоним.

Они кивают и направляются к двери. Когда выходят в коридор, до меня доносится ворчание Кармел о том, как она ненавидит это место и надеется, что Анне удастся как-то взорвать его, как это получилось с ее домом в Викторианском стиле. Я улыбаюсь. Тут Гидеон прочищает горло.

— Так о чем ты хотел поговорить? — спрашиваю я.

— О том, что утаил от тебя Колин и с чем бы ты мог не считаться, — он пожимает плечами. — Возможно, это просто бесполезные догадки старика.

— Папа всегда прислушивался к твоим догадкам, — говорю я. — И, по-моему, ты всегда выручал его.

— Правильно, но до поры до времени, — продолжает тот.