Девочка и ветер

В памяти всплыла сцена, произошедшая в прошлом году, когда однажды вечером Мамука застал у нее на балконе доктора Петершона, они вместе пили чай. Сначала он побледнел, потом потемнел, его голос дрожал. Сжав кулаки, он прыгал по балкону, размахивая руками, демонстрируя свой грузинский темперамент, даже угрожал, но этим дело и кончилось. Тогда он ей напоминал разъяренного молодого петушка, который упрямо наскакивает на старого, опытного петуха, чтобы произвести на курицу впечатление. Но, уважая правила поведения в курятнике, учитывая силу и рост доктора, все осталось в границах пристойности, не считая веселого смеха Иваны.

– Ревность, если она не переходит границ, – выражение любви. Это неопровержимое доказательство, что ты для него много значила, он тебя любил. Может, он был твоим шансом?

– Может. Но это уже осталось в прошлом.

– Что ты имеешь в виду, говоря «в прошлом»?

– Да так. Мамука обиделся на меня и больше года не звонил. Он поменял номер телефона, снял где-то квартиру, и наши пути разошлись.

– Сколько раз людские пути расходятся, а потом на том же перекрестке сходятся. Вопрос только в том, остановимся ли мы на этом перекрестке или проедем на большой скорости дальше. В любом случае, стоит затормозить. Любое воспоминание, которое связано с добром, не может быть вычеркнуто из нашей памяти, иногда оно может неожиданно всплыть. Может, ты снова встретишь где-нибудь этого своего Мамуку, кто знает.

XXIII

После двухнедельных безуспешных поисков Иваны в Приштине и ближайших пригородах пришло время возвращаться. Магнус Петершон должен был вернуться на работу, а Мамуке ехать не хотелось. Он не мог смириться с тем, что тайна исчезновения Иваны так и останется неразгаданной. Призрачная надежда, что ему удастся найти и спасти ее, лопнула как мыльный пузырь, а библейская мудрость, к которой он возвращался каждый вечер, сидя под желтым абажуром в гостиничном номере: «ищите и обрящете, стучите и вам откроют», – казалась ему пустой и неубедительной. Физическая и душевная усталость переросла в нежелание возвращаться. Поэтому он попросил у своего работодателя еще неделю за свой счет и, попрощавшись с доктором Петершоном, купил билет до моря.

– Мы сделали все, что было в наших силах, – Магнус при расставании по-товарищески похлопал его по плечу.

– Мы ничего не сделали, но хотели сделать! – ответил Мамука, и в глазах у него заблестели слезы. – Мы только продлили агонию совместных страданий… – голос его задрожал.

– Страдание – это тоже успех, потому что служит познанию жизни, – крикнул ему Магнус, исчезая в утробе автобуса.

Проводив Магнуса Петершона, Мамука стал ждать отправления автобуса «Черногориятурс», больше часа просидел в прокуренном станционном ресторане, наполненном дымом и потными пассажирами, для которых ежедневная гигиена не была привычной. Заняв, наконец, свое место в автобусе, он почувствовал, как всем телом овладевает слабость, а свинцовая тяжесть усталости закрывает веки, и он заснул.

По старому, незыблемому сценарию жизни или случайно, а может, по неисповедимой воле кого-то свыше, кто знает, но при резком торможении на крутом серпантине, ведущем к морю, Мамука проснулся, чуть не ударившись носом в переднее сиденье. Сначала он увидел лазурную гладь Боко-Которского залива, а потом его взгляд остановился на буйной зелени небольшого городка с серебряной нитью песчаного петровацкого пляжа. Несмотря на то что у него был куплен билет до Будвы, пораженный такой красотой, он решил сойти в Петровце. Закинув на спину рюкзак, он направился к стойке администратора отеля «Ривьера». Было начало октября, так что свободных номеров было в избытке. Сняв комнату с видом на море и получив ключ, он поднялся на четвертый этаж. Бросив рюкзак на кровать, он раздвинул шторы на окнах, вышел на балкон и полной грудью вдохнул свежий морской воздух.

Вдалеке белый пассажирский лайнер лениво и бесшумно оставлял за собой молочный след на голубой поверхности воды. Справа от балкона, будто вынырнув из морской глубины, блестел каменный островок, коронованный на самой вершине маленькой каменной церквушкой. У подножия несколько столетних сосен создавали густую тень, составляя абсолютный контраст с суровой белизной каменистого острова.

Мамука почувствовал сильнейшее желание оказаться на этом островке, прилечь в тени тяжелых сосновых веток, а потом отправиться на разведку, исследуя каждый уголок. Но сегодня было уже поздно, день клонился к вечеру, и он решил оставить эту идею для другого случая. Вечер он провел, прогуливаясь по набережной, что-то перекусил, а потом, найдя на песке у моря пустой лежак, долго смотрел на линию горизонта, где исчезал еще один день его жизни. Прохлада пробралась под легкую майку, и молодой человек медленно, шаг за шагом, направился к своему отелю. Он мгновенно заснул, не осознавая, что его судьба уже была предрешена.