Девочка и ветер

– Нет человека, который когда-нибудь не был влюблен, – ответил он, не в силах спрятать румянец, окрасивший его щеки.

– А можно мне узнать, в кого, если это не секрет?

– В жизнь!

– Это понятно, но мне интересно, была ли в вашей жизни какая-нибудь женщина?

– Что касается этого вопроса, то любопытство останется без ответа.

– А я вам нравлюсь? – спросила она, наслаждаясь его беспомощностью.

Он молчал. Она повторила вопрос, деля слова на слоги:

– Я спросила, нравлюсь ли я вам?

– Ты мне нравишься, очень, но существуют границы.

– Какие?

– Моральные. И ты – чей-то ребенок, а я – священник. Это – главные причины того, что мы должны соблюдать границы, переходить через которые не имеем права.

– Раз уж мы говорим о границах, скажите, только честно, видели ли вы, пусть и случайно, мою наготу, пока я загорала на камнях? Мне интересно, вы сразу отвернули голову в сторону или хотя бы секунду наслаждались увиденным?

Захваченный врасплох подобным вопросом, как преступник, пойманный на месте преступления, он молча смотрел в свои большие ладони.

– Я не услышала ответ!

Эта невинная игра все больше ее возбуждала. Щебечущим голосом она повторила вопрос, улыбнувшись уголками губ.

– Может быть, посмотрел пару раз, и поэтому искренне прошу у тебя прощения, но к чему все это?

– Значит, и вас привлекает красота женского тела, и вы не из камня. Вы просто преодолеваете свои желания, вооружившись силой воли. Именно это я и хотела знать.

После долгой паузы он посмотрел на нее глазами цвета крепкого чая и нежным голосом продолжил:

– Ивана, тело – это храм души. В нем обитает личность, точнее, душа. Твое тело, как и душа, принадлежит Господу, а не мне. Я бы предал и свой сан, и твое достоинство, если бы только допустил мысль физически к тебе приблизиться. Кто любит Бога, любит и человека. Поэтому к тебе, временной гостье в этом прекрасном телесном панцире, я отношусь с глубочайшим уважением.

– Значит, вы меня не любите? Из всего сказанного я могу сделать вывод, что вы таким странным способом объясняетесь мне в любви.

– Ивана, любовь – это не просто состояние. Любовь – это и не эмоции. Она – задание, данное нам свыше, которое мы должны максимально и до конца выполнить. Любовь – это готовность к пожертвованию, борьба с обманными порывами в себе ради блага ближних.

– Нет, я вам вообще не нравлюсь. Я – не ваш тип.

На ее губах погасла озорная улыбка, как солнечный луч, прикрытый мантией облака.

– Ты мне нравишься и ты мне дорога, именно поэтому я так к тебе отношусь.

Ивана вдруг почувствовала, как ее волнообразно накрыло доселе неиспытанное чувство грусти и необычайной нежности. Откуда-то из глубины на нее волнами накатывала какая-то бестелесная сладкая слабость, захватывая ее всю, целиком. Сначала по щекам покатились две жемчужные слезинки, а потом она начала судорожно всхлипывать. Ее худенькие плечики мелко подрагивали, она плакала, одновременно чувствуя какое-то неописуемое успокоение, которого никогда раньше не испытывала. Священник встал и нежно погладил ее по затылку, на котором под ухом ускоренно пульсировала голубая вена.

– Ну же, Ивана, успокойся. Все будет в порядке, – он попытался успокоить ее.

– Отец Нектарий, – обратилась она к нему с глазами, полными слез. – Меня никто никогда не любил.

– Это неправда. Твоя мать тебя точно любила, твоя дочь наверняка тебя любит и ждет твоего возвращения, может, тебя еще кто-то любит, но ты об этом и не догадываешься. Я в этом уверен. Ты – удивительная девушка. На любовь надо отвечать любовью, тот, кто любит, никогда не бывает одинок. Все зависит от тебя. Жизнь, как ты сама заметила, один страшный ураган. Дуют ветра, и тебе грозит неминуемое падение, если не на кого опереться или некому тебя поддержать. Скажи, был ли в твоей жизни какой-нибудь мужчина, который бы тебя поддержал или подал руку помощи?

– Да, был один. Его зовут Мамука.

– Необычное имя. Откуда он?

– Грузин. Я фиктивно вышла за него замуж и помогла ему получить шведское разрешение на жительство и работу, но он хотел большего. Он был готов ради меня на все, исполнить любое мое желание, лишь бы я была навсегда его.

– А ты была нерешительна?

– Нет. Он не привлекал меня как мужчина. Я его воспринимала больше как брата. Он был какой-то мелкий и слабый.

– Ну и что? Не важен памятник, важнее, кто под ним лежит. И одежда не ценнее того, кто ее носит.

– Проблема не только в этом. Он был ужасно ревнив и доводил меня до сумасшествия своими сценами ревности, которые устраивал, когда видел меня в обществе другого мужчины. Это было смешно, но одновременно утомляло меня и удаляло от него. Я больше жалела его, чем любила. Я хотела быть свободной, принимать наркотики дома и быть с кем хочу.