Девочка и мертвецы

 Марик засуетился. Открыл шкаф, порылся в аптечке, но ничего кроме бинтов и йода не нашел. Бросился к двери:

 — Катя, погоди, я быстро!

 Он открыл дверь и чуть не закричал от страха, уткнувшись в выпирающий живот высокой темной фигуры, от которой пахло вином и специями. “Ионыч!” — мелькнуло в голове у Марика. Но это был дедушка. Выглядел он встревоженным. На поясе у деда висела кобура с пистолетом.

 — Деда… — прошептал Марик. — Деда, ты чего?

 Дед посмотрел в глубь комнаты. Марик проследил его взгляд, вспыхнул и умоляюще зашептал:

 — Деда, я ничего… ничего такого ей не сделал, вот те крест… и не собирался, ей-богу!

 Дед положил руку мальчику на плечо:

 — Успокойся, внук. Я знаю. Ты девочку обижать не станешь.

 — Я глупостей наговорил, и ей стало плохо. Тут моя вина, признаю.

 — Всё будет в порядке, — сказал дед ласково.

 — А чё ты с пистолетом, деда?

 — На всякий случай, — бросил старик Пяткин.

Повернулся к девочке:

– Катенька, ты как?

 — Спасибо, дедушка, мне уже лучше.

 Марик отрывисто выдохнул, резко обернулся. Катенька сидела в кресле, вытянувшись как струнка, бледная, но с живым блеском в глазах, с легким румянцем, быстро возвращающимся к впалым щекам.

 Дед подошел к Катеньке, погладил по голове. Девочка потянулась за сухой и теплой морщинистой рукой, словно котенок. Марику почудилось, что она мурлычет.

 — Сложно тебе пришлось, кроха, — ласково сказал дед. — Ну ничего: думаю, скоро всё образуется. Есть у меня знакомый инспектор по делам несовершеннолетних, честнейший человек, вот такой! — Он показал Катеньке большой палец. — Не какой-нибудь проходимец. Уж я за тебя похлопочу, будь уверена.

 — Деда, а где эти… — Марик уставился на пистолет. — Неужели ты их…

 — Не говори глупостей! — грубо приказал дед и чихнул. Достал платок, смачно высморкался и прогундосил: — Почтенный Ионыч с другом Федором пошли спать в комнату для гостей. Кажется, они немного перебрали вина.

 Марик скривился.

 — Как бы ни было, они наши гости, — сказал дед. — Так что будь добр, учись сдерживать эмоции.

 — Прости, деда, — прошептал Марик.

 — Девочка переночует с тобой в комнате, — сказал дед, кашляя в шарф. — Надеюсь на твое благоразумие.

 — Конечно, деда.

 — Запрись на ночь, — подумав, сказал дед. — И никому не открывай, кроме меня. Понял? Что бы ни стряслось, никому не открывай. В случае чего, свяжись с кем-нибудь по сети, пусть вызовут милицию.

 — Связи с сетью нет, деда. Буря.

 — Тогда будем уповать, что ночь пройдет гладко.

 — Ты считаешь, что они... — прошептал Марик, косясь на девочку.

 — Я ничего не считаю, — бросил дед, прижимая платок к покрасневшему носу. — Но с такими людьми надо держать ухо востро. — Он наклонился к Марику и сказал очень тихо, чтоб Катенька не услышала: — Ты сам видел, во что они превратили несчастного ребенка. Если до крайности дойдет, разрешаю воспользоваться пистолетом, который лежит у тебя в нижнем ящике стола. Но это только в самом крайнем случае. В самом, слышишь! Ради игры вздумаешь с огнестрелом побегать — вздую. Понял, внук?

 Марик кивнул:

 — Конечно, деда. Я не подведу.

 — Вот и умница.

 Дед перешагнул порог.

 Замер. Обернулся.

 — Спокойной ночи, ребята, — сказал ласково.

 — Дяденька! — Катенька подбежала к двери, остановилась, не зная, как выразить словами спутанные мысли. Помяла край футболки в кулаке и прошептала, пряча глаза:

 — Дядя Ионыч хороший. Заботится обо мне. — Она радостно вскинула голову. — А дядя Федя как-то купил мне альбом и акварельные краски, и я рисовала картинки, но дядя Ионыч увидел альбом и… — Катенька опустила голову и выдавила: — Дядя Ионыч хороший.

 — Конечно, кроха, — нежно сказал дед, погладил Катеньку по голове и вышел. Марик подошел к двери и закрыл на засов. Заныли половицы под дедовыми ногами. Потом дед ступил на лестницу. Марик и Катенька стояли и слушали, как Пяткин грузно спускается по скрипучим ступенькам и иногда сморкается в платок, и Марик подумал, что дедушка уже очень старый. Крепкий, но старый, и ему недолго осталось жить, и скоро Марик останется совсем один, если не считать осточертевших туров и старого пса Балыка — как он там, кстати? А как туры? Вдруг испуганное непогодой животное выкопается из земли и поднимет кого-нибудь из собратьев на рога? А если… Марик помотал головой, прогоняя скверные мысли, и преувеличенно бодро произнес:

 — Не волнуйся, всё будет хорошо!

 — Хорошо, дяденька.

 Марик взял засмущавшуюся Катеньку за руку и подвел к своей тахте:

 — Будешь спать здесь. А я — в кресле.

 — Но разве удобно спать сидя, дяденька? — Катенька вспомнила ночевку в вездеходе, и ее передернуло.

 — Кресло раскладывается. — Марик улыбнулся. — И волшебным образом превращается в кровать.

 Катенькины глаза засияли:

 — Правда, волшебным?

 Марик засмеялся:

 — Шучу я, дуреха!

 Катенька потупилась.

 — Видишь маленькую дверцу в углу, возле секретера? Там ватерклозет и раковина. На полке две зубные щетки, одна совсем новая, в пластике, не распакованная, можешь ее взять. А я почищу зубы старой.

 — Почистишь зубы? — Катенька виновато посмотрела на Марика.