Девочка и мертвецы

 — Под-нять шланг над го-ло-вой и при хо-ро-шем при-це-ли-ва-ни-и по-лить се-бя свер-ху, — произнесла по слогам девочка. — Я поняла, дяденька!

 — Да не дяденька я, — буркнул хлопец.

 — Простите, дяденька. — Катенька поклонилась Марику и вошла в ванную комнату. Мальчишка потоптался перед дверью и побрел к себе.

 Катенька вышла через полчаса, свежая, чистая, в новой одежде. Постучалась к Марику. Мальчишка открыл сразу, будто ждал за дверью.

 — Не надо стучать, блин… — пробормотал. — Для тебя — не заперто.

 — Я свою одежду постирала, — обрадованно провозгласила Катенька. — Где можно посушить?

 Марик улыбнулся:

 — Бли-и-ин: у тебя волосы, оказывается, русые. А выглядели черными.

 Катенька непонимающе смотрела на него.

 — Волосы куда оказываются?

 — М-м… — пробормотал Марик. Смутился, забрал у девочки мокрую одежду.

 — Я отнесу в сушилку. А ты заходи пока в комнату: я скоро вернусь.

 — Вы далеко, дяденька?

 — Я быстро.

 Катя сложила ладошки в ковшик:

 — Я буду молиться за вас!

 Марик убежал. Катенька зашла в комнату, остановилась возле компутера. Из звучалок компутера лилась странная мелодия. Катенька никогда не слышала ничего подобного. Она закрыла глаза и постаралась запомнить мелодию. Мелодия не запоминалась. Она существовала в Катенькиной голове, пока звучала. Как только она закончилась, Катенька тут же забыла ее. Помнила только что-то приятное и едва уловимое, как сквознячок в напоенной алкогольным духом комнате или как уголок пухового одеяла в промерзшей кабине вездехода.

 — Ах, — сказала Катенька. — Тут так прекрасно: как бы я хотела жить в этом доме! — Она понурилась. — Как жаль, что дядя Ионыч скоро захочет уехать, а перед уездом совершит что-то ужасное. — Она схватилась за голову. — Должна ли я предупредить дядю Марика и дедушку Пяткина? Но вдруг я предупрежу, а ничего и не должно было случиться и потому не случится; получается, я наведу черную сплетню на дядю Ионыча, а ведь ему и так в жизни тяжело пришлось! Разве имею я право привносить в суровую жизнь дяденьки еще одно суровое испытание? Не знаю, не знаю! — Она сжала виски. — Туман в голове, пропасть, темнота, и ширится она, и ширится, а я не знаю, что мне делать; не знаю, кто я и зачем и что происходит тоже не знаю…

Глава десятая

 Марик пробегал мимо двери в гостиную, где у камина за кружкой горячего красного вина с корицей собрались дед, Ионыч и Федя. Услышал визгливый голос Ионыча:

 — А что если твой внук на мою девку полезет?

 — То есть как это — полезет? — удивился дед.

 — Дык возраст у него подходящий, да и Катерина — девка хоть куда. — Ионыч сложил большой и указательный палец левой руки в кружок и, похотливо ухмыляясь, потыкал в кружок указательным пальцем правой руки. — И он ее тудом-сюдом! — Ионыч захохотал, довольный своей шуткой.

 — Хоть и тяжко это признавать, но молодежь в наше время распущенная пошла. — Сокольничий горько вздохнул. — Прав ты, Ионыч, ох как прав…

 — Ты плохо думаешь о моем внуке, почтенный, — сухо ответил дед. — Он девочку и пальцем не тронет.

 Ионыч смиренно склонил голову:

 — Придется поверить тебе, почтенный Пяткин; если тебе не верить, то кому вообще можно верить?

 — В бога надо верить! — заявил Федя. — В священный Китеж-град! Тогда и горести уйдут; вера дух укрепляет, как ничто другое.

 — Заткнись, Федор, — бросил Ионыч и впился зубами в горький шоколад.

 — Не ссорьтесь, господа, — кротко попросил дед.

 Ионыч заржал.

 “Вот так свинья”, — подумал Марик. Он едва сдержался, чтоб не войти в столовую и не высказать Ионычу всё, что он о нем думает. Марик даже схватился за дверную ручку, но повернуть так и не решился. Постоял пару секунд и пошел дальше, в пустой злобе сжав зубы.

 Невдалеке, снаружи что-то громко хлопнуло; Марик аж подскочил. Тут же и рассмеялся над своим необоснованным страхом.

 — Меньше, блин, всякие глупости думать надо! — сказал вслух.

 — Это точно, — ответили из темноты скрипучим голосом: с Мариком будто дерево заговорило. — Меньше думай, больше ешь.

 Марик вздрогнул:

 — Кто это там?

 — Это я там, а зовут меня Маленький Мертвец.

 Мальчишка прижался к стене и выдавил:

 — Что еще за Маленький Мертвец?

 — Тот, про которого тебе Катенька рассказывала; который в колодце живет.

 — А что ты тут делаешь? — Марик едва сдерживался, чтоб не застучать зубами — событие, по его мнению, с трудом вписывалось в знакомую реальность дедова дома.

 — Невидимое платье шью, — сказал Маленький Мертвец. — Для Катенькиного неслучившегося бала.

 — Платье?

 — И хрустальные туфельки мастерю. — Маленький Мертвец вздохнул — словно дверью скрипнул. — Вот только умения не хватает: неровные туфельки выходят, с хрустальными заусеницами.

 Марик набрался смелости и подошел к шкафу, из-под которого доносился голос. Постоял, собираясь с духом. Лег на живот, заглянул под шкаф: пыль и больше ничего. Хотя нет, постойте: в дальнем углу что-то темнеет, какая-то объемная бесформенная тень.

 — Маленький Мертвец, это вы? — позвал Марик.