Девочка для Ада

— А-а-а, — зашлась криком Бориска. — Похрену, что там было!!! Потому что на обучении не было, с*а, так больно, — зло процедила Митич, глотая очередную болезненную схватку и встряхивая за грудки халата акушерку. — Просто вколите мне что-нибудь и я буду паинькой!

Она меня пугала, но хрен её знал, может такая лютая перемена — для беременных нормальное явление. Пусть материться и рычит, лишь бы потом прошло.

— Сосредоточься, — одёрнула акушерка Митич, — сейчас будет ещё одна схватка.

— Я сдохну, сдохну у вас тут, — как заведённая истерила Бориска. В следующий миг заскрежетала зубами, а следом опять заорала.

Я не мог этого выносить.

Прост не мог!

Выше мужских сил.

Но и уйти не мог.

Зажал уши руками.

Зажмурился, чуть ли не теряя сознание.

Нет ничего хуже, чем видеть и слышать, как больно любимой. Уж лучше испытывать боль самому.

А от криков Бориски мои кишки в узлы сворачивались, кровь стыла в венах.

Твою мать!

Лучше бы с меня кожу по-живому сдирали.

— Папочка, вы чего здесь танцуете? — выдернула меня из болота неутешительных мыслей вернувшаяся первая акушерка. Пропустила вперёд приведённого анестезиста и мной занялась: — А ну-ка, пошли быстро в зал, — подтолкнула к двери.

— Нет, нет. Я не хочу, — нервно затряс головой я.

— Ну, мужчина, не солидно! Такой взрослый, большой и боитесь.

— Ей там больно, а я… — сбивчиво бормотал, не находя как бы оправдаться.

— Если виноват, а если малыш ваш — то виноват, тогда поддержите жену! Там такой малыш — богатырь! Ей трудно придётся.

Ни черта не вдохновила!

— Я всё же здесь, — категорически отказался.

Молодец! Умела пендель дать! Только меня не в зал тянуло — а прочь из больницы! Вообще из жизни!

Аж глаз задёргался.

Но слова тетки оказались пальцем в небо.

Бориску накололи. Орать перестала, но всё равно что-то было не так.

Медперсонал начал шептаться, постоянно подключали аппараты, что-то проверяли, между собой перетирали, Митич подбадривали.

А потом прозвучало:

— Больше нельзя медлить! Будем делать кесарево, иначе малыша потеряем! И родильницу.

Вот тогда я аж прилип к окну — припечатался лбом, носом, ладонями и молился, чтобы всё обошлось.

Себя проклинал пуще прежнего! И её ругал.

Бориска плакала, умоляла спасти малыша. Душу мне в клочья рвала. И тогда, видя как персонал спешно готовится к операции, я не выдержал.

— Нет, нет, вам нельзя, — только ступил внутрь, меня тотчас выставить захотели, но я уперся:

— Нет уж! МНЕ СЮДА!

Бориска

Это не мог быть Ад!

Таращились на него во все глаза и не верила появлению Андрея. Наркоз… Просто меня накачали, вот и мерещилось всякое.

Фоном гудели голоса. Врачи, акушерка, крутились возле кресла. А для меня весь ужас происходящего перестал существовать.

Андрей!

Часть лица изуродована, но уже не так жевано как было раньше. Во взгляде застыло нескрываемое волнение.

Странно, если он мираж — почему я его тепло чувствовала? С недоверием покосилась на его ладонь, которой накрыл мою, будто искренне хотел поддержать.

Я пошевелилась, проверяя достоверность прикосновения — немного меняя положения руки и позволяя нашим пальцам переплестись.

Странно! Как наяву!

— Ад, — зачем-то брякнула, — до сих пор не понимая, что происходило.

— Я, моя маленькая… — тихо прозвучало, но от того не менее проникновенно.

Я подняла глаза да так и забылась, смотря в упор на него.

Сердце гулко грохотало в груди, боль схлынула и если бы не возня за тканевой перегородкой, делящей меня пополам и отсекающей от медперсонала, я бы вообще решила, что схожу с ума.

Адаков больше ни слова не сказал — таранил вдумчивым взглядом тёмных глаз и молил жить!

Глупый! Такой умный и такой глупый!

Конечно я буду жить!

Мог бы и не просить!

Я и без того жила для него и малыша!

Аккурат с детским плачем, наполнивших зал, накатила и тяжесть, усталость.

— Папочка, — раздался голос акушерки, держащей на руках новорожденного, — сына возьмёте? — широко улыбнулась женщина.

— Я? — сдавленно охнул Ад. С нескрываемым ужасом покосился на ребенка и рьяно замотал головой: — Нет. Нет! Я…

— Ой, да будет вам! Такой большой мальчик, а маленького боитесь, — непосредственным манером вручила Адакову сына.

Только за один этот миг жизни, я была готова отдать всю свою оставшуюся. Два самых любимых мужчины вместе!

Взгляд Ада менялся, от полнейшего отчаяния и ужаса до осторожного, благоговейного восхищения.

Он его принимал!!!

Вот оно счастье.

Мир стал стремительно вращаться! Оглушило пиканье приборов.

— Так папочка, вам нужно выйти! Срочно! — громыхнуло расплывающимся приказом.

— Что… что с ней? — запаниковал Ад. Это последнее что услышала, прежде чем меня окончательно накрыла темнота.

Небытие изредка нарушали тихие голоса, мирное пиликанье датчиков, но я была настолько слаба, что не находила сил открыть глаза или банально прислушаться.

Короткие вспышки прозрения сменялись тягучей пустотой и непроглядным мраком. Но я чувствовала себя в безопасности, я чувствовала себя под присмотром, нужной, оберегаемой!

Иногда из темноты выныривали образы: медсестры, врача, то Кристины, или Адакова на этой мысли я вырвалась из омута забвения, но глаза открыла не с первой попытки: