Девятнадцать минут

– Ну да. В колледже.

– У меня дочь учится в Университете Нью-Гэмпшира, а сын в Рочестерском, – сказала продавщица.

– Гарвард. Мой сын едет в Гарвард.

Они только раз говорили о том, куда бы Питер хотел поступить. Он решил изучать информатику в Стэнфордском университете, а Лейси пошутила, что будет выбрасывать рекламные брошюры всех колледжей западнее Миссисипи: мол, это слишком далеко. Тюрьма в Конкорде находилась в шестидесяти милях от Стерлинга.

– В Гарвард? – сказала продавщица. – Он у вас, наверное, умник!

– Да, – сказала Лейси и продолжила свой рассказ об отъезде Питера в колледж.

Она лгала до тех пор, пока во рту не стало приторно, как от лакричной конфеты. Пока не поймала себя на том, что почти верит в собственную ложь.

В начале четвертого Джози перевернулась на живот, раскинула руки и уткнулась лицом в траву. Ей казалось, будто она держится за землю, чтобы не упасть с нее. В каком-то смысле так оно и было. Джози сделала глубокий вдох. Обычно она ничего не чувствовала, кроме запаха почвы и сорняков, но иногда после дождя ей слышался едва уловимый аромат льда и шампуня, словно Мэтт там, внизу, все еще был Мэттом.

Убрав в рюкзак обертку от сэндвича и пустую бутылку, Джози пошла по извилистой тропинке к воротам. У въезда на кладбище стояла машина. За все лето Джози только дважды встретила похоронную процессию, и оба раза ее слегка затошнило. Она ускорила шаг, надеясь, что успеет выйти и сесть в автобус, прежде чем начнется служба. Но, подойдя чуть ближе, она поняла, что у ворот стоит не катафалк и что машина даже не черная. Этот был тот же самый автомобиль, который сегодня утром был припаркован на их подъездной дорожке. Прислонившись к машине и скрестив руки на груди, стоял Патрик.

– Что вы здесь делаете?

– Я мог бы спросить у тебя то же самое.

– У нас свободная страна, – пожала плечами Джози.

Она ничего не имела против Патрика Дюшарма самого по себе. Просто по многим причинам он действовал ей на нервы. Она не могла смотреть на него, не думая о Том Дне. Но теперь приходилось с этим мириться, ведь Патрик стал еще и любовником ее матери – какое странное словосочетание! – а это, пожалуй, еще сильнее выводило из равновесия: влюбленная мама была на седьмом небе от счастья, а дочке приходилось тайно посещать могилу своего парня.

Патрик отклеился от машины и сделал шаг навстречу Джози.

– Твоя мама думает, что ты сейчас обучаешь детишек делению в столбик, – сказал он.

– Это по ее просьбе вы за мной шпионите?

– Наблюдаю, – поправил Патрик.

Джози фыркнула. Она не хотела его обидеть, просто не удержалась. Привычка на все реагировать насмешливо была для нее чем-то вроде силового поля, выключив которое она рисковала показать собеседнику, что вот-вот распадется на части.

– Я хотел с тобой поговорить. Твоя мама не знает, что я здесь.

– Я опаздываю на автобус.

– Естественно, я отвезу тебя, куда ты скажешь, – сказал Патрик с некоторым раздражением. – Знаешь, при моей работе у меня часто возникает желание повернуть время назад: предотвратить изнасилование, попасть в дом раньше грабителя. Я понимаю, какое чувство возникает, когда, что ни говори и ни делай, ничего уже не изменишь. Я понимаю, каково просыпаться среди ночи и вспоминать один и тот же момент так отчетливо, будто переживаешь его заново. И кстати, готов поспорить, что мы с тобой вспоминаем один и тот же момент.

Джози сглотнула. За прошедшие месяцы она вытерпела много бесед с людьми, желающими ей помочь: с врачами, психологами, даже с другими ребятами из школы, но никому не удалось так точно поймать суть того, что она чувствовала. Говорить об этом Патрику она не собиралась, чтобы не признаваться в собственной слабости, хотя подозревала, что он и сам заметил.

– Не делайте вид, будто нас с вами что-то объединяет.

– Но у нас действительно есть кое-что общее. Твоя мама. – Патрик посмотрел Джози в глаза. – Она мне нравится. Очень. И я хотел бы знать, что ты против этого ничего не имеешь.

У Джози ком подступил к горлу. Она попыталась вспомнить, как Мэтт говорил ей, что она ему нравится. Скажет ли ей кто-нибудь когда-нибудь такое опять?

– Моя мама – большая девочка. Она может сама решать, с кем ей т…

– Не надо.

– Чего не надо?

– Говорить то, о чем ты потом пожалеешь.

Джози сделала шаг назад, ее глаза сверкнули.

– Если вы решили найти к ней подход через меня, то не трудитесь. Конфеты и букеты надежнее. На меня ей плевать.

– Это неправда.

– По-моему, вы еще не настолько давно с нами знакомы, чтобы разбираться в наших отношениях лучше нас самих.

– Джози, она безумно любит тебя, – возразил Патрик.

У Джози в горле словно бы застряла та правда, высказать которую оказалось еще тяжелее, чем проглотить.

– Не так, как вас. Она счастлива. Она счастлива, а значит… и я должна быть счастлива за нее…

– Но ты здесь, – сказал Патрик. – Одна.