Девятнадцать минут

Алекс посмотрела на дочь и застыла:

– Ох, Джози…

– Не надо.

– Я не хотела тебя…

– Давай оставим это, и все. – Джози выдавила из себя улыбку. – Кстати, он ничего. Для такого старого человека.

– Он всего на год моложе меня, – сказала Алекс.

– Надо же! Моя мать – совратительница малолетних! Ешь блины, а то остынут.

– Спасибо. – Алекс придвинула тарелку, но при этом смотрела в глаза Джози, чтобы та поняла, за что мама благодарит ее на самом деле.

В этот момент Патрик крадучись спустился по лестнице и с площадки показал Алекс поднятый кверху большой палец.

– Патрик! – крикнула она. – Джози испекла нам блинов!

Селена знала: согласно официально признанной педагогической теории, между мальчиками и девочками различий нет. Но она также знала: любая мама или воспитательница по секрету – не для протокола – скажет тебе совершенно другое. Сидя на скамейке в парке, Селена наблюдала, как ее сын общается в песочнице со своими сверстниками. Две девочки готовили пиццу из песка и камушков, а мальчик, сидевший рядом с Сэмом, колотил самосвалом о деревянный бортик песочницы. «Да уж, никакой разницы», – подумала Селена.

Когда Сэм отвернулся от разрушителя самосвала и, подражая девочкам, стал насыпать в ведерко песок для куличика, она улыбнулась и подумала: «Интересно! Вот бы это означало, что он вырастет свободным от стереотипов и будет спокойно заниматься тем делом, которое ему по душе! Но так ли просто все это работает? Можно ли, глядя на маленького ребенка, понять, кем он станет?»

Иногда, наблюдая за Сэмом, Селена замечала, как в его глазах мелькает что-то от того взрослого мужчины, в которого он однажды превратится. А эти девочки? Вырастут образцовыми домохозяйками, как Бетти Крокер, или бизнес-леди, как миссис Филдс? А этот мальчик? Куда приведет его тяга к разрушительной деятельности? Кем он станет: алкоголиком или наркоманом? А Питер Хоутон? Толкал ли он других детей, давил ли жуков – словом, делал ли что-нибудь, что выдавало бы в нем будущего убийцу?

Мальчик переключился на землеройные работы: видимо, решил выкопать туннель до Китая. Сэм, бросив куличики, потянулся к оставленному без присмотра самосвалу, потерял равновесие и ударился о край песочницы коленкой. Селена тут же подлетела к нему, чтобы подхватить его на руки прежде, чем он заревет. Сэм оглядел других детей, понимая, что у него есть зрители. И хотя от боли рожица покраснела и сморщилась, как изюминка, он не заплакал.

Девочкам было проще. Они могли сказать: «Мне больно!» – или: «Это неприятно!» – и их жалоба считалась бы социально приемлемой. Мальчики так не говорят. Они не умеют выражать свои чувства ни в детстве, ни когда подрастают. Прошлым летом Джордан ездил на рыбалку со старым другом, чья жена только что подала на развод. «О чем вы говорили?» – спросила Селена, когда муж вернулся. «Ни о чем, – ответил он, – мы ловили рыбу». У Селены в голове не укладывалось, как можно провести с человеком шесть часов и ни о чем не разговаривать. Как можно сидеть с другом бок о бок в маленькой лодке и не расспросить его о том, как он переживает кризисный этап, не тревожится ли о будущем.

Сэм теперь катал самосвал по остаткам пиццы. Селена понимала: изменения не заставят себя долго ждать. В ближайшие несколько лет малыш будет с радостью обнимать и целовать ее, весело бежать к ней, как только она протянет к нему руки. Но потом он заметит, что его друзей матери уже не переводят через дорогу, что другие мальчики не делают в песочнице куличиков, а строят города и роют пещеры. В средних классах, если не раньше, Сэм начнет запираться у себя в комнате, смущенно увертываться от материнских прикосновений, отвечать на вопросы ворчливо и односложно – словом, вести себя по-мужски.

«Может, мы сами виноваты, что мужчины становятся такими, – подумала Селена. – Может, способность к эмпатии просто атрофируется, как мышца, когда ее не используют».

Джози сказала маме, что нашла себе на лето волонтерскую работу: будет подтягивать по математике учеников младшей и средней школы. Например, Энджи, которая завалила алгебру, потому что тяжело переживала развод родителей. Или Джозефа, который никак не мог освоить дроби, потому что болел лейкемией и много пропустил. Каждый день за обедом мама расспрашивала Джози о работе, и Джози придумывала новые истории. Ни Джозефа, ни Энджи на самом деле не существовало. А у Джози не было никакой работы.

Сегодня она, как и вчера, и позавчера, вышла утром из дому, села в автобус и поздоровалась с водителем Ритой, которая все лето работала на этом маршруте. На остановке, ближайшей к школе, все вышли, а Джози осталась сидеть. Она доехала до конечной, а оттуда прошла еще милю пешком до кладбища «Висперинг пайнс».