Девять жизней

Лекарь чувствовал себя так, словно пару минут назад влил в себя пузырек своего снадобья, но ведь он этого не делал. Руки его по-прежнему дрожали, сердце билось в груди перепуганной птицей, неверные ноги окутывала предательская слабость, но голова… что ж, голова его оставалась по-прежнему светлой.

– Какого хрена так долго?! – взвился тощий, едва Петрам показался в комнате. – Мне плевать, кто ты такой и кем приходишься Магнусу, но, если ты не передашь товар прямо сейчас, клянусь Судьей, я разобью твою старую морду.

– Вот!

Масти размахнулся и бросил кожаный сверток в сторону бандита. Упаковка могла выдержать даже серию добротных пинков, так что лекарь не волновался за содержимое. Но тощий об этом не знал, и тем забавнее было наблюдать, как у него перекосило рожу от потрясения. Не каждый день люди швыряют в тебя сотнями золотых ринов.

– Да ты совсем рехнулся, дед? – прорычал тощий, подхватив сверток обеими руками. – А если бы…

– Исключено, – спокойно перебил его Петрам и кивнул в сторону двери. – Магнус ждет, и я не советую заставлять его ждать сверх необходимого.

– Сверх… чего? – кучерявый, хмурясь, запустил мясистую пятерню в свою немытую шевелюру. – Давай-ка завязывай со своими…

Неожиданно со второго этажа донесся оглушительный звон бьющейся посуды. Именно под такой аккомпанемент, по мнению Петрама, и могли рушиться все мыслимые и немыслимые надежды. Он почти поверил, что визит шестерок Магнуса не обернется очередным кровопролитием. В последние дни Денпорт был чрезвычайно щедр на подобные вещи.

– Это еще что за дерьмо? – произнес тощий, медленно переведя взгляд с лестницы на хозяина дома.

«Скорее всего, сервиз моей мамаши», – с сожалением подумал Петрам, однако вслух ответил другое:

– Не твое дело.

– Да у него там девка, кажись, – усмехнулся кучерявый.

– Это, – тощий скривился, словно унюхал то самое дерьмо, о котором спрашивал, и повернулся к выходу, – действительно не наше дело.

– Да ладно тебе, – толстяк оскалился. – Подумай, кто вообще захочет раздвигать ноги перед этим сморчком? Только шлюха, ясное дело. А если там шлюха, может, и нам чего перепадет, а? – он посмотрел на приятелей в поисках поддержки.

Тощий устало прикрыл глаза и вздохнул с таким видом, будто за сегодня выслушал не один десяток столь же бредовых идей. Кривоносому, судя по всему, затея пришлась по душе, но он никак не мог выбрать между авантюрой и здравым смыслом.

– Не хотите – ваши проблемы, – кучерявый подошел к лестнице и шагнул на первую ступеньку. – Дождитесь меня хотя бы. Мне-то и нужно всего минут пять.

– Послушай, – тихо и совершенно спокойно произнес Петрам, взглянув на тощего. – Понятия не имею, как тебя звать, но ты вроде как самый смекалистый. Как только он поднимется, – лекарь указал на кудрявого, который уже успел преодолеть половину пролета, – пути назад не будет. Оно тебе надо?

– Ты мне что, твою мать, угрожаешь?

– Угроза? – Петрам размял уголки глаз кончиками большого и указательного пальцев. – Скорее, констатация факта. Поверь мне, это не кончится ничем хорошим. Ни для кого из нас.

Признаться, какая-то часть Масти даже хотела, чтобы толстяк добрался-таки до самого верха. На кого бы он поставил? На трех головорезов, один из которых почти наверняка попрощается с головой, едва откроет дверь в комнату? На избитого Иворна и его верного щенка? Было бы здорово, если бы эти твари перебили друг друга вместе с Фелицией. Тогда он смог бы вернуться к первоначальному плану и, если повезет, убраться из города с первыми лучами завтрашнего дня.

– Эй, здоровяк! – тощий протяжно свистнул, привлекая внимание кучерявого. – Давай вниз. Оно того не стоит.

– Издеваешься? Я уже настроился, – от второго этажа бандита отделяли всего пять или шесть ступеней.

– Спускайся, говорю, – голос тощего посуровел. – Сейчас не время.

– Да кого ты слушаешь? Что этот дед нам сделает? Подумаешь, помну немного его подружку. От него не убудет. Да и девка обрадуется. У него-то, поди, от хера один шнурок остался…

– Хватит! – рявкнул тощий с таким напором и злобой, что даже Петрам отступил на шаг. – Хочешь бабу – сходи в бордель. Я угощу. А сейчас завяжи свои сраные штаны и выметайся из дома.

– Да чтоб тебя…

Кучерявый буквально сочился разочарованием и ненавистью. Если бы не тощий, он уже наверняка разбил бы кому-нибудь нос. Напоследок он одарил Петрама таким злобным взглядом, что лекарь невольно поежился. Петраму оставалось надеяться, что они не пересекутся в одном из узких проулков Тихого Города… по крайней мере, пока кучерявый не выкинет обиду из головы.