Девять смертных грехов

Я почувствовал Мясника только когда тот заговорил. Внутри вспыхнула паника, но мгновенно угасла. Голубая лилия расцвела внутри и отгородила от всего лишнего.

— Кто ты? — отец выхватил меч.

Он был нашим лучшим мечником, вот только Мясник словно не замечал смотрящий на него клинок. А потом рука отца дрогнула. Чистота красноволосого пирата оказалась настолько сильна, что смогла отвести в сторону даже еще не нанесенный удар.

— Я — правая рука гранд-капитана, — Мясник задумчиво смотрел сквозь нас на проявление силы своего господина. — Хотел проверить, кто еще вам помогал. Как оказалось, вас не так много. Шумные насекомые. Вы почти убежали, но пришло время расплаты.

Скука, усталость. Я чувствовал эмоции Мясника словно через пелену — эффект открытия голубой лилии проходил. Но мне и не нужно больше.

— Две недели, учитель, — я показал пирату два пальца.

— Что ты имеешь в виду? — он склонил голову набок, но не стал поправлять использованное мной обращение.

— Две недели, и гранд-капитан Морган будет уничтожен. Окончательно и бесповоротно. Вы хотели, чтобы я показал себя, выжив в горе — так я сделаю еще больше!

— Хочешь, чтобы я предал Моргана? — Мясник нахмурился.

— У нас же не война… Если один герцог бросил вызов другому, то для барона или графа не будет предательством остаться в стороне. Наоборот, помешать господину сразиться, сомневаться в его силах — вот, что было бы предательством.

Все собравшиеся на корабле переводили взгляды с меня на Мясника и обратно. Когда я сказал «учитель», отец побледнел. Когда выдал последнюю речь, шеф Хуан закатил глаза. Малыш и Сильвер, наоборот, с каждым словом лишь все ярче сияли.

А потом Мясник расхохотался.

— Маленький щенок показывает зубы. Хочешь, чтобы я поверил, будто ты не домашний пес, а настоящий волк? А хорошо! — Мясник рубанул рукой. — Две недели ты погостишь у меня, и я посмотрю, сможешь ли ты сдержать слово.

— Только если не на острове, — уточнил я.

Глаза Мясника удивленно расширились, а потом он задумчиво кивнул. Отец медленно опустил меч. Из мешка раздалось возмущенное сопение Паулы. А где-то вдали огненные крылья продолжали сжимать остров. В отличие от нас и от Мясника, гранд-пират Морган ни с кем не собирался договариваться. Он узнал о нападении, узнал о сомнениях своих рубак и теперь жестко разбирался с каждым, кто не поспешил умереть ради него.

* * *

Две недели пролетели незаметно. «Кракен» уплыл, высадив нас с Мясником на небольшом островке в десяти километрах от острова Моргана. Отец долго спорил, собираясь остаться со мной, но мне нужно было его слово и сила для реализации плана. В итоге он согласился, но напоследок о чем-то долго беседовал с Мясником один на один.

Паула тоже собралась было остаться со мной. После предательства Гастона она стала меньше доверять людям, особенно тем, кого видела впервые в жизни. Неожиданно моего слова, что ее целой и невредимой вернут в ближайший порт герцогства Осуна, оказалось достаточно, чтобы она передумала. Выслушала меня, кивнула, развернулась и отправилась на корабль, словно еще мгновение назад не собиралась ночевать вместе со мной и Мясником под открытым небом. Странные они, эти девушки. Или так только с маркизами?

Все эти две недели я тренировался. Под шум волн на побережье вечером и под кронами деревьев днем, чтобы со случайного корабля никто не обратил на безлюдный обычно островок лишнего внимания. Меч, зимний стиль — я невольно ждал, что они помогут мне открыть новое понимание каждого движения, но ничего не происходило. Словно я уткнулся в границу, дальше которой мое тело пока не могло шагнуть. Нет, сами движения добавляли скорости и плавности, но такого взрывного роста как раньше, больше не было.

А вот с голубой лилией, наоборот, я снова рвался вперед каждую тренировку. Я представлял, как она раскрывается внутри меня, и пропускал через ее свет каждое движение. Было непросто, словно повесил на каждую руку и ногу по грузу, однако результат того стоил. Я не мог еще до конца его осознать, но я точно начал лучше видеть, чувствовать, ощущать. А еще под вечер тринадцатого дня в правой руке, между сердцем и мечом, словно разорвалось маленькое солнце.

— Это же оно? То же самое, что случалось раньше при тренировках с мечом? — я принялся пытать сердце нежити, но оно рядом с Мясником словно приняло обет молчания.

Сам красноволосый пират тоже не спешил говорить. Иногда наблюдал за моими тренировками, один раз даже поправил движение руки… Кстати, именно после этого у меня и случился прорыв! Увы, это было только раз, все остальное время он молчал и ждал, смогу ли я выполнить данное обещание.

Я продолжал тренироваться, день медленно перевалил за половину.

— Почему ты выбрал срок именно в две недели? — Мясник подошел через несколько часов, когда солнце было уже у моря, и день начал окрашиваться в красный цвет.

— Три дня отцу плыть до порта Перпиньян… — я начал загибать пальцы.