Девять камер ее сердца

Я встретил тебя, когда у меня кто-то был. Мы сидели в комнате. Какой-то писатель пригласил нас на ужин в свою маленькую, тесную квартирку. Это было удручающе. К счастью, мы к тому моменту накурились, и я помню тебя в белом платье, белом, как лето, полевые цветы и морские птицы. Ты сидела там, такая недотрога, как девственная ученица монастырской школы.

Ты сказала, что работаешь в издательстве, какая-то иностранная культурная организация, что ты тут на какое-то время и можешь делать свою работу с закрытыми глазами, даже во сне.

— А что еще ты можешь делать во сне? — захотелось спросить мне. Мне хотелось укусить твои губы.

Как неуместно. Я гнусный развратный старик.

А потом было что-то еще, какая-то встреча где-то там, я никогда не был силен в деталях.

Помню, ты говорила что-то на тему, что, возможно, хотела бы когда-то начать писать.

Я не спросил зачем, потому что я понимал. Но я спросил, чем еще ты хотела бы заниматься.

Ты сказала, что хотела бы стать оригамистом.

А почему не стала?

— Я не знала, хватит ли мне бумаги.

После этого мы, как рыбы в ручье, время от времени скользили друг мимо друга. Вечер там, вечер тут, чтения. Ты всегда была вежлива и рада встрече. Я тоже. Я не думал, что однажды трахну тебя (но, в принципе, имел это в виду). Как-то я встретил тебя с тем, за кого ты вышла замуж, и ты казалась счастливой, и я подумал, что я болван. Ты только что вернулась в страну, в маленький городок на востоке, а я приехал туда на какое-то литературное мероприятие, куда никого больше не пригласили, и выступал там с речью, и в смешных местах не смеялся никто, кроме вас двоих, и я был так признателен, что мы потом пошли пить вино, и это был долгий вечер, и мы встретились выпить еще на следующий день, и на следующий, до тех пор, пока я не уехал.

А потом, когда я встретил тебя в следующий раз, спустя несколько месяцев, в городе, где не было реки, ты изменилась. Думаю, что ты не была менее счастлива, я вижу такие вещи. И тут они выгнали тебя из отеля. И все случилось.

Ты оказалась у меня, и я видел, тебе понравилась пустота моего жилья, его голые полы, единственное кресло, книжные полки, шкаф с необычными музыкальными инструментами. Ты отметила зеркало в спальне, его расположение на стене напротив изножья кровати. И что оно отражает. А я уже представлял тебя в нем. Я думал, будешь ли ты позировать для меня, для зеркала и для себя, и, когда мы стали спать вместе, убедился, что будешь. Я был чуть-чуть разочарован, но у меня не было женщины — а их было много, — которая так бы не делала. Кроме, может быть, моей жены, но ее больше нет.

Я заварил чай; легкая травяная смесь, потому что ты не пьешь кофе. Вскоре это тоже изменится, ты пристрастишься к черной жиже, заваренной густо и крепко. Мы болтали на веранде; тебе нравилось, что у меня много цветов и растений в горшках и что они все прекрасно растут. Я слежу за домом.

— Спасибо, — сказала ты, — что приютил меня.

Я сказал, что это ерунда и что я тебе очень рад.

Позже, перед тем как ты собралась идти в душ, я зажег в ванной цитрусовую свечу. Я решил, что тебе нравятся такие штуки, и так оно и оказалось. Проще простого.

Тем вечером, когда ты переехала ко мне, мы были на литературном приеме, где много выпили. Я еще и много курил. Предложил и тебе, но ты отказалась без всяких объяснений. Но алкоголь зашел крепко, быстро и глубоко. Я пил красное, стакан за стаканом, а ты темный стаут прямо из бутылки. Все вокруг тоже набрались. Включая поэтессу, которая тем вечером читала свою только что изданную книгу. Кто-то начал плясать на столе. Музыка была жуткой и старомодной, но мы танцевали и под нее. Ты в своем платье, туфлях и повязке на голове была прелестна. В какой-то момент ты прижалась головой к моей груди и замерла так на какое-то время. Какая нежность. Но штука в том, что в такие моменты я всегда думаю, что это мило и трогательно, а оно вовсе не так. Почувствовать любовь так просто. И я знал, что ты засасываешь себя в это, потому что сама находишься в великой печали, и что я могу поделать, кроме как позволить тебе упасть в этот водоворот, чтобы унестись куда-то еще, что бы там ни оказалось. Той ночью мы не спали вместе, но я лежал рядом с тобой. Я не оберегал твой сон, но обнимал тебя.

На следующий день мы проснулись, поцеловались и больше не вылезали из постели.