Девять камер ее сердца

Мы сделали все остальное, но я так и не трахнул тебя. Пока. Даже при том, что ты умоляла и мне нравилось слышать эти просьбы, исходящие из твоего рта. Потом мы вымылись, поели, выпили свой чай и кофе и нашли себе книжек для чтения. Ты взяла одну из моих, и в какой-то момент я взглянул на тебя, а ты смотрела на меня, зажав рукой страницу. Ты плакала. Когда я спросил почему, ты указала на строчку в книге. Там было про реку, и умерших, и про то, как они приплывают к нам во время дождя. Мы оба долго молчали. Тем вечером, накануне твоего отъезда, мы вышли поужинать. И кто бы не решил, глядя на нас, что мы вместе? Разве что люди в том ресторане часто видели меня с разными женщинами, так что, скорее всего, не обратили внимания. Но я всегда ощущаю эту тяжесть надежды на своей руке. Ну почему все всегда думают о большем, чем есть сейчас?

Это бесполезное занятие, потому что нет никакой уверенности в том, что случится в промежуток от одной минуты до следующей. Я-то знаю. Со мной так и было. Моя жена сказала, что встретит меня позже, за ужином, но этого так и не случилось. Так что, когда ты приходишь, вся отягощенная ожиданиями, я могу разделить с тобой лишь ту малость, что возникает, когда мы погружаемся во что-то новое. Когда наши тела еще свежи друг для друга. И тут не будет ничего больше — или же будет все. Я отказываюсь об этом думать. Будущее будет таким, каким будет, и так бывает всегда.

Потом ты исчезла из моего дома, как шепот.

А когда ты вернулась месяцем позже, я встретил еще кого-то.

Это жизнь, что поделать? Никто не может остановить ее течение. Ты вступаешь в поток, и то, что ждет на твоем пути, встретит и коснется тебя, а иногда даже останется. Я не слишком размышляю о том, что касается меня. Если это случилось, оно случилось. Своего рода вера в природу или поток, если нечто подобное существует. Мы не можем управлять погодой. Мы плывем туда, куда дует ветер.

Так уж устроено.

Ты вернулась со своим чемоданом и сияющей ниткой искусственных жемчужин на шее, и что я мог поделать? Это был акт спасения. Как я мог отказаться? Когда ты была тут, спелая, готовая и вся настолько моя, что я едва вынес это.

А еще я подумал, что это удобно. Ни больше ни меньше.

Ты гость в моем доме, а я гостеприимен. Я проявляю гостеприимство в своей постели. Ты рядом со мной. Я на тебе, но пока не в тебе.

Этого я подожду до завтрашнего утра, когда буду знать, что домработница в кухне, а садовник на улице. Тогда я буду в тебе. Я не могу объяснить тебе, каким образом это и есть величайшая спешка, пока ты зажимаешь свой рот моим плечом. Я сверху.

Пока мы были вместе, я не спрашивал о том, за кем ты замужем, потому что считал все это временным. Конечно, а как же еще? Какими бы ни были твои резоны, я не знал и не спрашивал про них. Они твои. Мы не говорили о нем долгое время.

Но когда мы начали этот разговор, я удивился, как все оказалось просто.

Может, потому, что мы оба писатели?

Это была единственная причина, по которой в этом случае могло что-то получиться.

И по которой не получилось.

Мы разговаривали, лежа в постели. Простыни были влажными, вентилятор над головой издавал бесконечные стоны. Я признался, что изменяю. Причем двойным, тройным образом. Ты сказала, что уже бывала с женатыми. Я вынужден был признаться, что никому больше не говорил такого, и ты сказала, что тоже.

Ты спросила, почему ты не можешь быть сверху.

И я не сказал тебе. Я скажу, но не сейчас.

Я обнаружил, что говорю с тобой о своей жене чаще, чем с кем-либо еще. Это нервировало. Иногда мне казалось, что она находится тут же с нами, в комнате, смотрит и слушает. У меня много лет не было этого чувства. Почему ты вернула ее? Нет, это неверно. Она никогда и не уходила.

Медленно ты заговорила о том, за кого вышла замуж. Ты сказала, что все было не так. Что там особо нечего спасать. Я уловил слово «компаньоны». Но промолчал. Я не желаю спрашивать, потому что может показаться, будто мне интересно узнать больше. Но сейчас я вполне доволен текущим поворотом, таким, как он есть. Когда что-то изменится, мы узнаем об этом и будем вести себя соответственно. Как и всегда.

Но я сказал, что у меня есть кто-то еще.

Потому что это же правда. И ты всегда знала про нее, и что она в другом городе, на практике, на несколько месяцев. Сначала я думал, что это — ну, мы с тобой — будет быстрым. Пока ты не заговорила о проблемах с твоим браком. Откуда же я мог знать?

Так что, детка, это все время, что у нас есть, и для меня каким-то образом так даже лучше, более возбуждающе. Это как список из десяти вещей, которые надо успеть сделать перед смертью, и его исполнение. У нас мало времени, так будем им наслаждаться. Сперва, думаю, тебе это нравилось. Еще и потому, что мы едва вспоминали о ней. Мы были слишком заняты. Трахались.

Я снова стал подростком.

Такого никогда не было. Столько хорошего секса. Лежащая, ты представляла собой прекрасную картину.

А еще нас видели вместе.

Потому что мы нарывались на неприятности — так ты это называла.