Девять

Но омут манит. Ом мане…

Не всегда удается избежать неизбежного.

Человек всегда недостоин сам себя – то есть, личности, живущей в нем. Но как только он становится достойным самого себя, достойным уважения, его тут же хочется пожалеть.

Я помню, о чем мы говорили с Марией. Я помню, что мы с ней делали. Я помню свои ощущения.

И я не знаю, можно жить с этим или нельзя. Иногда кажется, что можно; но порой накатывает гносеологическая тоска – хочется вырваться за пределы собственного Я. Куда?

В пространство и время. В никуда.

Девять кругов-колец.

Хочется срубить башку анаконде-жизни.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

6

6.6.

Уже в процессе работы над романом я понял (понял, что откуда-то знаю это), что есть женщины, которые очаровывают, а есть такие, которые соблазняют.

Алиса принадлежала к первым, избранным.

Венера – ко вторым, которых большинство. И Венера принадлежала к элите большинства.

Я же принадлежал к людям той непростой породы, с которыми, казалось бы, другим находиться рядом невыносимо. Однако до поры до времени все шло вопреки этому прогнозу.

И все-таки жизнь взяла свое: я взбрыкнул в самый неподходящий момент.