Девчонки, я приехал!

Они шли по бульвару, ветер раздувал полы пальто, бросал в лицо жёсткие и холодные дождевые капли – целыми пригоршнями.

– Мирка, – наконец сказала Надинька, задыхаясь от холода и быстрой ходьбы, – я ведь чуть было его не ударила. Мне раньше никогда не приходило в голову, что можно ударить человека!.. А его я бы… убила. Правда.

– Я бы сама убила.

– Мирка, зачем он говорил такие ужасные вещи?

– Просто он плохой человек.

– Но ведь его все слушали!

– Не все, – быстро сказала Мирра.

– Многие.

– Надежда, ты не понимаешь! Ты не такая, как все.

– Кто – все? Это же наши товарищи!

Мирра вздохнула.

– Не прикидывайся глупее, чем ты есть на самом деле! Ты что, всерьёз считаешь себя частью коллектива?

– А я… не часть? – изумилась Надинька.

– Нет, – сказала Мирра. – Не часть. Ты на рояле Шопена играешь и всю жизнь на даче прожила! И к самому Меркурьеву звонила, когда тебе помощь понадобилась! Какая же ты часть? Вот Колька и бесится! Да ещё замуж вышла, его не спросила!

Девушки посмотрели друг на друга и прыснули.

– Когда я сказала Серёже про собрание, он велел, чтобы я никого не слушала и ни с кем не спорила.

– Правильно он сказал, – одобрила Мирра. – Не знаешь, когда он приедет?

– Нет. Он говорит – сейчас самое ответственное время.

– Чем он всё же занимается, а?

– Я не знаю, – сказала Надинька.

– И не догадываешься?

Надинька помолчала.

– Догадываюсь, – сказала она наконец. – Но так… довольно смутно.

– Хорошо бы он приехал, – мечтательно проговорила Мирра. – Пришёл на наш факультет и дал лекцию! А Колька чтоб сидел в первом ряду и глазами хлопал!..

– Как ты думаешь, на меня заведут персональное дело?

«Персональное дело» звучало почти так же страшно, как «враг народа», и голос у Надиньки немного дрогнул.

– Вот если Серёжа приедет и даст лекцию, никто ничего не заведёт!

– Мирка, не станет он давать никакую лекцию!

– Тогда не знаю.

Надинька остановилась.

– Правда? – с испугом спросила она. – Могут завести?

– Они всё могут, – сказала Мирра. – Но к тебе трудно всерьёз привязаться. – Она понизила голос. – И год сейчас пятьдесят седьмой, а не тридцать седьмой… Но всё же хорошо было бы, если бы Серёжа приехал…

Дома Надинька застала разор и разгром.

Вещи были увязаны в узлы, мамин портрет пропал со стены, рояль накрыт чехлом, к двери выставлены калоши и боты.

– За обувь ещё не принималась, – озабоченно сказала Агаша. – Что такая бледная?

– Меня пробирали на комсомольском собрании.

– Батюшки-светы! За что же?

– За тебя и за доктора. Что я живу с прислугой, то есть с тобой, и прописала доктора, а он бывший шпион.

Агаша трижды перекрестилась, не удержалась.

– Это кто ж такое удумал?!

– Колька! Помнишь, я тебе рассказывала? Он меня провожал, когда мы с доктором встретились на дачной дороге! Помнишь?

– Как с доктором встретились, помню, а Кольку не помню. Сядь и поешь. Вон под подушкой кастрюлька, я котлет накрутила.

– И ещё за Серёжу! – продолжала Надинька, распаляясь. – Я вышла замуж, а коллектив не знает за кого.

– Так ведь никто не знает, – вставила Агаша. – Бог с ним, с коллективом, я тоже не знаю!..

– Агаша!

– Молчу, молчу…

Надинька немного посидела возле рояля, раздумывая, а потом вскочила и побежала в коридор.

Там ей попалась бабуся Колпакова.

– Съезжаете? – осведомилась она довольно мрачно. – Ну-ну.

– Алё, междугородняя! – прокричала Надинька в телефон. – Дайте Ленинград, срочный!

– Все линии заняты, ждите, – проквакала междугородняя.

Надинька вернулась к себе. Агаша на подоконнике приготовила ей прибор и тарелку.

– Сядь и поешь!

– Я его попрошу, – словно поклялась сама себе Надинька. – И он приедет. Хоть на один денёк!..

Агаша вздохнула.

– Ты мне лучше скажи, куда мы с места поднимаемся, – заговорила она, завязывая в серую простыню своё и Надинькино зимние пальто, – ведь ничего ж не знаем, не ведаем! Какая квартира, где? Мы её даже не видали!

– Серёжа сказал, обыкновенная, хорошая квартира.

– Серёжа сказал! – передразнила Агаша. – Откуда он знает, хорошая или нет? Может, там кухни нет, готовить негде? Или соседей семнадцать семей?

– Агаша, я тебе сто раз говорила – квартира отдельная.

– Да за что ему такие почести – отдельная квартира?!

– Большой специалист, квалифицированный инженер.

– Приехал бы да помог нам с переездом специалист твой! Хоть самую малость!

– Он за нами машину пришлёт. Он обещал.

– Машину ещё какую-то, – пробормотала Агаша. – И съезжать принялись зачем-то!.. Чем нам тут плохо?

– Нам не плохо, но Серёжа сказал, что к Новому году вернётся на работу в Москву, а мы к тому времени уже устроимся на новой квартире.

– Вот бы так-то вышло.

– Так и выйдет.

В дверь заколотили.

– Надька! – закричал Федот Ващук. – Открывай!

Надинька вскочила, побежала и распахнула дверь.

– Принимай! – торжественно объявил Федот и показал рукой куда-то вниз. – Сам сработал!..

Надинька посмотрела, и Агаша подошла и тоже стала смотреть.

На полу стоял сундук, довольно высокий, до колен примерно. Сундук был светлого дерева, полированный, с медными уголками – роскошный.

– Во, гляди, гляди! – Федот откинул крышку.

Внутри оказались два отделения: одно обито стёганым войлоком, а другое гладкое, деревянное.