Девчонка БЕСпредела

– Зря. Очень талантливые работы. Ты и меня не забыла, – Изя подмигнул и пополнил бокалы. На Дашкиных картинах кудрявый от природы Изя заманивал нетрезвых девушек на свидание машинками и тортиками: «Что предпочитаете? “Пьяная вишня” или “Хлопчик кучерявый”?»

– Извини. Я тогда тебя совсем не знала, – если бы Дарья умела краснеть не только от вина и рыданий, это бы непременно с ней произошло.

– А если бы знала, нарисовала что-нибудь похуже?

– Нет. Вообще не стала бы рисовать.

– Почему?

– Меня за них все ненавидят. Друзья, любимый человек.

– Любимый не может ненавидеть!

– Может…

– Зачем тогда высмеиваешь так зло? Нравится провоцировать людей?

– Мне на людей плевать! Окружающие – это масса.

– Окружающие – это зеркало. Если ты не смотришься в зеркало, значит, тебя не заботит, как ты выглядишь и что из себя представляешь. И так как, к счастью, мы живем среди людей, нужно прислушиваться к мнению окружающих. Иначе можно заблудиться по жизни. Одной страшно, Даша.

– Это ты как депутат говоришь?

– Нет, – Изя поднялся с ковра и протянул Дашке руку, – пойдем, покажу библиотеку. Она у отца очень большая.

– Книги любишь?

– Очень! А ты?

– Тоже.

– Какая самая любимая?

– «Триумфальная арка» Ремарка. Мечтаю сыграть Жоан Маду – 100 % моя героиня. Еще «Поющие в терновнике» люблю и «Хомо Фабер». А ты?

Изя подвел ее к огромному, во всю стену книжному шкафу и слегка замедлил шаг, преклоняясь перед многовековым величием этого вместилища человеческих историй и суждений. Библиотека у Изиного отца была шикарная.

– Последнее, что прочитал, – Маркес «Сто лет одиночества». Книга о жизни большой семьи, в которой каждый был одинок и никто не подошел к другому, не сказал, что он его любит. Только мать семейства все на себе тянула. Я считаю, что на самом деле книга о ней. Никто за всю жизнь не обнял ее, не поцеловал. Все проходило как на вокзале: смена поколений, все повторяется, но никто ни разу не сказал о любви. И даже если у кого-то возникали чувства, они зарывались глубоко, и люди от этого умирали. Отсутствие любви и есть одиночество. После книги ощущение тяжелое осталось. Я каждую книгу пропускаю через себя.

– Я тоже его читала недавно, – Дашка посмотрела на Изю с уважением. Такой человек быть ябедой и кляузником не мог.

– А вообще я классику люблю, – под Дашиным пристальным взглядом «народный депутат» смущенно отвел глаза, – Лермонтова, Достоевского, Пастернака.

– А мне в школе «Герой нашего времени» нравился. Всегда поражалась, как Печорин, такой циничный и одинокий, пронес любовь к Вере через всю жизнь и так и не обрел счастья. Теперь в институте княгиню Лиговскую показываю.

– Ну все, похвастался, пошли обратно, – Изя небрежно и ненавязчиво положил руку ей на талию, и Дарья не захотела руку сбросить.

Они еще посидели у камина, прогулялись к ночному озеру, допили вторую бутылку Cristal, когда Изя предложил проводить Дашу в ее комнату. На пороге спальни он приостановился:

– Спокойной ночи и не вздумай грустить, здесь нельзя.

– Почему? – Дашка насторожилась.

– Территория комфорта, нет места слезам и мелодраматическим воспоминаниям! – полушепотом поведал Изя, политиком он был хорошим. – И вообще, оптимисты меняют мир, и завтра обязательно будет лучше, чем сегодня. Обещаю!

Дашка вспомнила «жизненный девиз» Григория, гласивший: «И каждый твой день будет хуже предыдущего! Обещаю!» – и засмеялась заливисто и искренне.

– Какие цветы любишь?

– Незабудки, – брякнула первое пришедшее на ум название Дарья и чмокнула народного депутата в щеку.

Утром Дашу разбудил подтянутый и бодрый Изя, в костюме для верховой езды.

– Почему еще спим? Незабудки уже наколдовали! – молодецким движением он кинул на кровать букет цветов.

– Господи! – только и выдохнула пораженная Дашка.

– Не так глобально. Просто доставка цветов. Твой костюм в ванной, надеюсь, с размером угадал.

Потом они катались на лошадях, обедали в маленьком ресторанчике, и, нагнувшись к Дашкиному уху, народный депутат шептал:

– Знаешь, в чем секрет успеха? В Любви! Любить все, что тебя окружает: работу, женщин, жизнь, родителей, семью. Человек, который не умеет любить, ничего не добьется. Он может стать богатым, но не успешным, ведь успех – он внутри тебя.

Схема «очаровывания» избирательниц была у Изи хорошо отработана.

На дачу они вернулись под вечер, усталые и довольные. Жар камина, разрисованные инеем стекла, болящее с непривычки тело. Они стояли друг против друга, и Дарья поняла, что к Олигарху не вернется. Изя нагнулся и ее поцеловал. Дашка не сопротивлялась. Борьба, и верность, и любовь остались для нее там, где в призрачном, неуловимом, уходящем моменте так подкупающе сияли пронзительные голубые глаза Григория. Непредсказуемого, взрывного, ранимого, умеющего любить и ненавидеть. Глаза человека, которого она любила, любила не за что-то, а вопреки всему…