Девчонка БЕСпредела

По иронии судьбы, когда-то с собой в «Завидово» Олигарх, еще не чуждый романтики, взял сильно пьющего автора тех самых бессмертных «упоительных вечеров», которые так обидно и мастерски переделала Дашка на бот-шоу. «И только небо в голубых глазах Григория…» – мысленно процитировал за Дашкой Олигарх и, повернувшись к ней, предложил:

– Дашич, ты родителей в Тамбове на недельку навестить не хочешь?

– Не хочу.

– А надо бы. Они соскучились, наверное.

– Наверное, – Даша все поняла.

– Собирайся. Я пока билет закажу. И обезьянку оставь, чтобы нам скучно не было.

На выходе из дома никогда никого не провожающий Олигарх приостановился и окинул Дашку долгим запоминающим взглядом.

– Папе привет.

– Какому?

– И нашему, и вашему.

– Передам. – Она минуту помолчала. – Я вернусь.

– Конечно. Нам тут с обезьянкой без тебя скучно будет.

Он знал, что Дашка не вернется. Так же когда-то уходила «конкуренточка» номер один, и с ней из его жизни уходила любовь.

Олигарх неловко Дашку обнял и вернулся в дом. Там вокруг него образовалась зияющая пустота. Та самая пустота, которая теперь будет сопровождать его всю оставшуюся жизнь.

«Ссылка»

В Тамбовской ссылке Дарья обежала парочку оставшихся и успевших повыходить замуж и обзавестись детишками подруг, навестила бабулю, полазила по мультибрендовому бутику, принадлежащему другу отца, и наконец, скучая, добралась до местной тамбовской вечеринки. Вообще-то, на вечеринку позвали Дарьиного отца, но Дашка так трогательно крутилась возле него весь день, что отказать «ссыльной» доне он не смог.

Муштермана-младшего она заметила сразу. Ресторан принадлежал его отцу.

– Привет! – Дашка взяла инициативу в свои руки. – Если бы я жила здесь, я бы за вас голосовала!

– Спасибо. Я польщен.

– Кстати, я – Дарья! – она протянула народному депутату руку.

Изя руку поцеловал и, задержав на Дашке долгий взгляд, уточнил:

– Даш, а я нигде тебя раньше видеть не мог?

– Маловероятно. Если, конечно, вы не поклонник дешевых ситкомов!

– Не поклонник, – сознался Изя, – но ради тебя обязательно посмотрю.

– Не стоит. Лучше посмотрите какой-нибудь стоящий фильм, когда я его украшу своим присутствием!

– С удовольствием! И все-таки я тебя где-то видел. – Муштермана окликнули, и он, извинившись, Дарью покинул.

Две тамбовские сплетницы, наделенные средствами, но обделенные вкусом, окружили Дашку плотным кольцом и с режущим слух провинциальным акцентом заверещали в унисон:

– А у Изи пентхаус в Москве есть, да?

– А он всегда такой напонтованный и неприветливый?

– И чё, где бы он был без папочки?

«Чё» стало последней каплей, переполнившей Дашкино терпение.

– Он бы был там, где есть, а вот вы, девочки, без ваших «кошельков на ножках», вместе с вашими пролетарскими кавалерами пасли бы верблюдов в турецких провинциях.

Дашка довольно жестко проехалась по так развитому у тамбовских содержанок секстуризму в Турцию.

– Чё? Какими кавалерами?

– Не чё, а что! Рабоче-крестьянскими.

Дарья круто развернулась на каблуках и столкнулась с восхищенно смотрящим на нее Изей.

– Спасибо. Ты так меня защищала!

– Они дуры, а дур я не люблю.

– Убежим? – Изя по-мальчишески задорно ей подмигнул. И Дашка подумала, что Lexus и папа были в нем приятным, но не главным. Несмотря на сравнительно юный возраст (Муштерман-младший являлся ровесником Аркаши) он был по-мужски зрелым и ответственным, но при этом не растерявшим романтики, умеющим любить и жаждущим жить.

Дашка кивнула. Они вышли на заснеженную улицу. Валил снег, и дорога была белой и пустынной. Взявшись за руки, они добежали до машины Изи.

– Куда поедем?

– На озеро. Давно тут не была?

– Года три, – созналась Дашка.

– Грустно. Родину надо любить, Даш, – в словах Изи не прозвучало ни пафоса, ни укора, и от этого Дарья впервые посмотрела на Тамбов по-другому. Они с Олигархом родину забыли.

– А что там? Санаторий? База?

Тамбовские «олигархи» любили вывозить барышень на элитные турбазы. И привычке этой не изменяли десятилетиями.

– Нет, дача моих родителей. Тебе понравится. Там очень хорошая энергетика и ощущение умиротворенности. Знаешь, когда кажется, что все вокруг суета и наносное, там все какое-то домашнее и настоящее!

Дача родителей Изи поражала воображение размером и непередаваемой атмосферой рождественской сказки, в которую, казалось, погрузилось все вокруг: и припорошенные снегом ели, и освещенный фонариками двор, и каменное крыльцо.

Дашка остановилась и невольно залюбовалась картиной.

– Пойдем! Ты что, народному депутату не доверяешь? – Изя улыбался, и в его лучистых карих глазах игриво пританцовывали новогодние огни.

– Доверяю!

– Тогда вперед! – Изя протянул ей руку и повел в дом.

Они уютно расположились на ковре у камина. Изя разлил по бокалам ледяной Cristal.

– Ну, за знакомство, будущая звезда большого экрана!

– За знакомство! – Дашка улыбнулась собственным мыслям. Об Изе она знала больше, чем он мог предположить.

– А я твои карикатуры видел. Смешные.

– Правда? Где?

– Твой отец моему показывал. Он так тобой гордится.

– Да ладно? А я считала, они ему не нравятся.