Десант в настоящее

Остаются, конечно, ещё несколько вопросов… о Василии, например. Интересно, шары копировали Василия по той же методике, по которой сам Василий копировал сотрудников базы? Судя по всему — нет. Иначе были бы и другие члены экспедиции, и были бы копии самого Василия. И "Василиев" было, как минимум, двое… Но так ли важны ответы? И вообще, существует ли загадка большая, чем смысл жизни? Если нет, то умерим своё праздное любопытство и бежим отсюда, если есть такая возможность. Тем более что попутчики подобрались — лучше не придумаешь.

И всё-таки что будет дальше? Убежим от Василия, заживём счастливо и безбедно, будет у нас куча детишек… стоп! Отто, дорогой, но у тебя уже должна быть куча детишек! Не меньше тридцати штук! И каждому должно быть под пятьдесят. Стало быть, и внуками я уже обзавёлся, так что ли? И правнуками?!

Я делаю неосторожный глоток, и кофе устремляется в лёгкие. Захлёбываюсь, кашлем пытаюсь прочистить горло, вскакиваю, судорожно прижимаю салфетку ко рту. Кто-то изо всех сил колотит меня по спине.

— Всё, — хриплю. — Довольно… прошло уже.

Рядом — побледневшая официантка. Протягивает полотенце. Наши руки на мгновение соприкасаются. Она подошла вплотную, мне даже приходится сделать полшага назад, чтобы соблюсти какие-то приличия. Любопытно, но я совершенно не воспринимаю её Катериной. Чужой человек. Но она, похоже, не прочь постоять рядом ещё немного.

— Вам лучше?

Я не успеваю ответить. Знакомый голос властно отправляет официантку прочь.

— Его ни на минуту нельзя оставлять одного!

— Вы видели, какая нахалка?!

— С тобой всё в порядке, Отто? — это, конечно, моя Катерина.

Я киваю, ещё раз вытираю полотенцем губы и усаживаюсь вместе с ними за стол.

— Доброе утро, — это Катерина.

— Привет, — это Маша.

— Как спалось? — это Лиля.

— Доброе утро, привет, плохо, — а это я, пытаюсь вести разговор со своими невестами одновременно.

Они оценили мой ход. Расцвели, заулыбались. Как они прекрасны! Как давно у меня не было женщины! А женщин не было никогда. С ужасом чувствую, как моё лицо расплывается в счастливой, самодовольной улыбке.

— Почему плохо? — интересуется Лиля.

— Терпеть не могу творога, — сообщает Маша.

— Я тоже долго не могла уснуть, — жалуется Катерина.

"Да, Господи, Твоя взяла. Я хочу этого. Хочу этих женщин за одним столом, и в одной постели. Хочу слышать их голоса, как они переговариваются друг с другом, хочу смотреть на них, дышать ими…"

— Что может быть хуже ухода прекрасных женщин? Я знаю один неплохой ресторанчик в Карачи. Тебе следовало вернуться. Думаю, вдвоём мы бы справились с нашей бессонницей.

Они хлопают в ладоши и смеются. Официантка приносит еду, ловко и быстро расставляет тарелки по столу. Передо мной опять чашка, полная чёрного дымящегося кофе. Любопытно, со стороны девушки я не чувствую обиды и напряжения. Может здесь так принято? И то, как мои женщины её отправили, не является грубостью?

Официантка забирает у меня полотенце, приветливо желает всем приятного аппетита и уходит. Игра продолжается:

— И что там подают?

— Ты мне начинаешь нравиться.

— Никогда так не смеялась.

— Осьминожку. Только для твоих глаз. Никогда не говори никогда. — Эта задачка была не из самых сложных.

Меня вновь награждают аплодисментами. Даже Катерина на какое-то мгновение оживает и со смехом кричит "Браво!" Я не могу сдержаться и беру её за руку. Она не возражает. Я люблю её. И я доволен собой.

— Будь осторожен в обещаниях, — заботливо советует Маша. — На Базе есть женщины красивее нас.

— О, госпожа, так ослепляет ваша красота, что проношу я ложку мимо рта. Куда уж мне теперь другую женщину увидеть…

— Тогда тебе нужны чёрные очки и тросточка, — замечает рассудительная Лиля. — Ты ещё и стихи пишешь?

— Нет, — я немного растерян. — Случайно получилось…

— Кстати о тросточке, — перебивает меня Маша. — А мне ты можешь сделать такой же кораблик, как у Катерины?

— Терпение, девочки, — пытается урезонить их Катерина, свободной рукой она достаёт из сумочки галеон и ставит его на стол. — Господин Пельтц, похоже, готов обслужить не только нас, но и весь женский персонал Базы.

Мне слышится насмешка, но осуждения в её голосе нет.

Я отпускаю её руку, беру со стола игрушку, снимаю с пояса нож и приступаю к гравировке.

— Англичане говорят: "Дайте собаке плохую кличку и можете смело её повесить". Сейчас мы дадим этой посудине такое имя, что она доплывёт до Антарктиды.

Они с восхищением смотрят на скупые, точные движения моих рук. Пусть смотрят. Мне самому нравится.

— И всё-таки, Мастер, — напоминает Маша. — Куда записываться в очередь за вашими шедеврами?

— Красивых женщин обслуживаем без очереди, — отвечаю важно, в соответствии с только что присвоенным званием. — Одна беда, материал нужен. Без материала, госпожа, сами понимаете, никак!

— У нас как раз сегодня облёт, — радостно сообщает Маша.

Её грудь колышется в такт движениям рук, и мне приходится прилагать немалые усилия, чтобы сосредоточиться на работе. Стружку стряхиваю прямо на скатерть. Не мне же убирать…

— Что за облёт такой?

— Техобслуживание ретрансляторов, — уточняет Катерина.

— Понятно…