Десант в настоящее

— Холодно. Попробуй ещё раз.

— Тебе нужно подразделение, которое бы выполняло полицейские функции внутри самой Базы, чтобы исключить возможность саботажа или насильственной смены главы нового порядка.

— Теплее. Ещё можешь?

— Отнести весточку любимой, — огрызнулся я; теперь было непонятно, чьё терпение испытывается. — Оплодотворить весь твой гарем для выведения чистокровных арийцев. Сгонять к строителям Базы и выпросить новый кухонный комбайн, потому что вручную чистить картошку, уже нет сил…

— Довольно.

Я замолчал. Не понимаю, почему он меня остановил? Предпоследняя версия, на мой взгляд, выглядела очень привлекательно. И насчёт картошки, тоже неплохо получилось.

— Твоя наблюдательность… — он замешкался, потом очень неохотно воспользовался моим словом, — впечатляет. Ты неплохо поработал…

"И это ещё слабо сказано, — подумал я. — Три уровня, сто пятнадцать больших и малых помещений, семнадцать стальных четвертьметровой толщины отсечных дверей. Любопытные на них всё-таки запоры! А тридцать два километра коридоров, переходов, тамбуров? Без вспомогательных планов и схем. За эти годы он же мог сделать хотя бы примитивную карту! Безопасность? От кого он прячется? От своего персонала, что ли? И никаких следов лазарета! Тут что-то не так…"

— Твои размышления о своей роли в моём проекте мне пришлись по душе. Правда, чтобы выполнить хотя бы половину из того, за что ты готов взяться, одной жизни будет маловато.

— Так ведь бессмертие обещали?

Он замолчал. И мне сказать было нечего.

Затянувшаяся пауза меня совсем не беспокоила. Такое уже бывало и раньше. Умолкает на половине слова и только на следующий день снова откликается, но совсем по другому поводу.

Я включил телевизор. Передавали о беспорядках в одном из городов королевства Антарктиды. Ух, ты! И в самом деле, время прошло… Симпатичную дикторшу больше всего возмущало, что местные власти пытались уладить конфликт слезоточивым газом, что в условиях плохо вентилируемых пещер под толщей льда привело к большому числу пострадавших среди мирного населения. Мне тоже показалось, что более гуманные средства вроде пластиковых пуль и традиционных резиновых дубинок были бы уместнее против нескольких десятков оборванцев, снятых дрожащей рукой оператора.

Телевизор неожиданно переключается на внутренний канал, и я вижу Василия. Он и раньше так появлялся. Василий, как Василий.

— Есть ещё одно.

— Всего одно? Это обнадёживает…

— Что тебе мешает признать меня богом?

Ну, детский сад, да и только!

— Не понимаю, зачем тебе этот бред? Ну, скажу я тебе: нет бога кроме Василия, и Отто Пельтц пророк его. Что от этого изменится?

— Многое. Ты признаешь во мне своего хозяина.

Я долго смотрю на него. Внешне он не изменился. То ли приврал насчёт полсотни лет, то ли сказал правду о бессмертии. Я даже не знаю, чего бы мне хотелось больше: вернуться в прошлое, или получить это хлопотное будущее.

— Нет, Василий. У меня нет хозяина.

Он тяжело вздыхает. У него несчастное лицо. Так выглядит капрал перед строем новобранцев, когда один из них неожиданно, с перепою, отказывается давать присягу.

— У всех есть хозяин, Отто. Сила всегда находит хозяина. Ты сильный. И даже если у тебя сейчас нет хозяина, значит, скоро будет. Я хочу быть твоим хозяином, Отто.

— А кто твой хозяин, Василий?

— Вопрос некорректен, у первопричины событий не может быть хозяина.

— Я тоже хочу быть первопричиной.

— У тебя не получится. Это я дал тебе жизнь, здоровье и бессмертие. Это я вернул тебе побрякушки, радуйся себе! Каждый Отто Пельтц, приходя в сознание, первым делом проверяет: на месте ли аптечка с алмазами. Хочешь, я подарю тебе бриллианты твоих дублей? Не отвечай. Одну минуту…

Хриплым горловым звуком "просыпается" пневмопочта. Я чуть повернул голову и покосился на приёмный лоток с прилетевшим прозрачным пластиковым тубусом, до краёв наполненным сверкающими камнями.

— Это я дал тебе всё это. Не мама, не папа, никто! Почему я не могу быть твоим богом?

Я поднялся из кресла и чуть ли не бегом подошёл к лотку.

Василий презрительно хмыкнул. Плевать. Взял тубус, отодвинул свой галеон на край стола и высыпал камешки на освободившееся место.

— Ты даже приличий соблюсти не можешь… — с издевкой шепчет Василий.

Возможно, что чего-то там "блюсти" я не могу, а вот считаю вполне сносно. Девяносто девять, господа! И мне опять есть, о чём подумать. Первое — он не обманул. Их действительно было девять! Семерых я вижу каждый день в ресторане. Значит, двое куда-то сгинули. Куда? Почему? Погибли на зачистке Базы от "инопланетной мерзости"? Тогда или эта самая "мерзость" была не так уж и смертоносна, или Отто Пельтцы оказались для неё крепкими орешками. Но если это так, то кому-то из этих парней, "Отто Пельтцев" по восемьдесят пять лет?! И они ветераны борьбы с пришельцами?

Я не спеша собираю бриллианты в контейнер, прячу в вещмешок и возвращаюсь к своему креслу.

— Что скажешь? — его голос сочится самодовольством.

— "Кто имеет, тому дано будет и приумножится". Алмазы — не аргумент в нашей дискуссии.