Десант в настоящее

— А почему ножи? Выдай им огнемёты. Вежливости прибавится.

— Ножом трудно причинить вред имуществу колонии и посторонним людям, случайно оказавшимся неподалеку от схватки. Есть ещё одно ограничение…

— Какое?

— Сама База. Она, как живой организм. Со своими рецепторами-датчиками, нервной сетью, мозгом… Она не пропускает внутрь себя оружие.

— А как она понимает, что является оружием, а что нет?

— Не знаю. Только всё: от патрона и гранаты до пластиковой взрывчатки, попасть внутрь Базы не может…"

Ну что ж, ножи так ножи. По крайней мере, я не сильно выделяюсь среди них. Разве что костюмом.

"— Василий, а почему команда Отто в полном составе, а Василиев — ни одного?

— У бога не может быть тени. Как считаешь, Отто?

— Но это как-то не по-партнёрски…

Он молчит.

— Какой же ты "бог", если не можешь пронести на базу оружие? Выходит — не всемогущ?

Игнорирует.

— А почему семь, не шесть, не восемь?

— Хорошее число, почему бы и нет?

В его голосе слышу слишком много человеческого, чтобы сдержаться:

— Как-то слабовато для бога, тебе не кажется? Это секрет, или ты и в самом деле не можешь разобраться в собственных пристрастиях?

— Ты опять забываешься, — он раздражён. — Я здесь — бог, и готовлюсь им стать во внешнем мире.

— А-а, вот оно что, — разочарованно говорю я. — Да, ты уже об этом говорил. Я что-то запамятовал…"

Женщины здесь, как и я, без номеров. Поэтому сказать точно, сколько их, я не могу. Тем более что когда их вижу, темнеет в глазах и вспоминаю последнюю работу.

Очень большое желание взорвать всё к чёртовой матери.

Женщины разные: блондинки, брюнетки, шатенки.

С карими, голубыми, серыми глазами. Высокие и низкие. С большой грудью и маленькой. С широкими бёдрами и узкими.

Все длинноногие, все с тонкой талией.

И все Катерины.

Они очень живые и подвижные. Если бы не они, в этом могильнике было бы тихо, как в гробу. А так их весёлый смех слышен всюду. Мне кажется, что они одни заметили моё появление. Заинтересованные взгляды, попытки наладить общение. Здесь высокие потолки и широкие коридоры, но встреча с ними не обходится без мимолётного касания, приветливого жеста или улыбки.

Жизнь прекрасна. Если, конечно, речь идёт о человеческой жизни. Я был слишком близко знаком с оригиналом, чтобы получить удовольствие от женского внимания в этой ситуации. Никаких чувств, кроме растерянности и злобы, не испытываю. А они неизменно милы и приветливы. Может, у них остались какие-то воспоминания обо мне? Хотя, учитывая второе рождение и прошедшие пятьдесят лет, мне эта версия кажется сомнительной. Скорее, их внимание вызвано более простой причиной — появлением нового человека.

"— Василий, и что же, всем этим созданиям пятьдесят лет?

— Нет, конечно, — отвечает быстро и со скукой в голосе. — От первой генерации почти никого не осталось. Надо было вычистить эти конюшни от инопланетной мерзости. Ну, и потом тоже попадались недобитки, так что жизнь у нас была, сам понимаешь, не пляж на Багамах…

— И что же, на этих недобитков вы с ножами ходили?

Он тяжело вздыхает.

— Отто, я начинаю уставать от твоих колкостей, проверок и перепроверок. Я знаю, что в коридорах, редко используемых персоналом, ты разбирал пластиковую обивку и в некоторых местах под ней обнаружил оплавленные стены — следы неизвестного теплового оружия. Заверяю тебя, это не моя работа. Живность, которую я здесь застал, была спокойно и без лишней суеты вытравлена ядами. А недобитки и в самом деле уничтожались ножами. Огнестрельного и никакого другого оружия на Базе нет. Только ножи!.."

Катерины здесь используются для работы поварих и официанток, это в ресторане, где мы все столуемся; массажисток в тренажёрных и спортивных залах, саунах и банях, их тут несколько; и, разумеется, для выполнения очевидных функций, без которых нормальные мужчины чахнут; лезут на стенку и друг на друга…

Меня это угнетает.

Я знаю, что она — это не она. И всё равно не могу даже смотреть в её сторону. Особенно, когда она проходит в обнимку с одним из Петь, Петрух, Слав и Отт. Даже то, что "не совсем она" спит с "почти мной" мало успокаивает.

Надо отдать должное Василию: хмурый и озабоченный вид клонов не мешает им напряжённо и с заметным удовольствием работать.

Кроме четырёхразового питания и двух обязательных тренировок, каждый занят своим делом. Каким, не всегда понятно, но спит эта компания не больше шести часов в сутки.

Впрочем, я сплю не больше четырёх. И занят не меньше.

Только свои занятия я придумываю себе сам.

"— Василий, а зачем я тебе, собственно, понадобился? Что мне делать?

— Мне нужен друг.

— У диктаторов друзей не бывает, Василий. Спасибо, что я живой, но в твоём деле я не помощник.

— Это неправильно, Отто. Там живут люди! Им помогать надо! И у нас есть возможность им помочь…

— Да нет же. Именно потому, что они люди, их следует оставить в покое. Предоставь их самим себе, и за это они тебе спасибо скажут.

— Они не ведают, что творят. Они делают ошибки…

— Это их ошибки. Право ошибаться они получают от рождения, вместе с самой жизнью. Это право для них дороже любой помощи.