Дерзкое предложение

Малак поймал себя на том, что заворожен изящным изгибом ее шеи. Каждый раз, видя Шону, он отмечал, что она становится только красивее, и не понимал, как такое может быть.

– Ты, конечно, всегда знал, что можешь стать королем, – сказала Шона. Еще одно оскорбление, которое он решил проигнорировать.

– Отнюдь. – Малак заставил себя улыбнуться. Его жизнь протекала неспешно и без проблем, пока несколько месяцев назад полностью не изменилась. – Я был запасным. Королем должен был стать мой брат Зуфар. Его с самого рождения готовили к этой роли. Моя сестра, Галила, и я должны были идти своими путями.

Малак не упомянул о своей нервной и эгоистичной мамаше и о единоутробном брате. Ведь с появлением Адира его жизнь полностью поменяла смысл. Мать предпочла иметь ребенка от любимого, а потом отдала Адира. Малака она не любила. То, как она игнорировала его все годы, болезненно сказалось на нем.

Малак промолчал о смерти матери и о том, как горевал отец. Как отец игнорировал детей, чтобы угодить женщине, не любившей его. Как отец отрекся от престола из-за горя. Как брат отрекся из-за любви. Малак не понимал, как можно было сделать такой выбор, и ему не оставалось ничего иного, как играть предписанную роль и исполнять свой долг.

– Моя сестра, по крайней мере, была для родителей чем-то вроде любимой игрушки. Правда, так было до тех пор, пока она не выросла и мать не стала воспринимать ее как соперницу, – сказал Малак, полагая, что Шона должна об этом знать. – А меня всегда игнорировали. Чтобы ты понимала, меня такое положение устраивало. Я никогда не хотел играть главную роль в родительских скандалах. – Он заставил себя улыбнуться и обвел рукой дворец. – И все равно я был в них замешан.

Шона нахмурилась.

– Но ведь цель запасного всегда в том, чтобы вмешаться в любой момент.

– В теории – да. Но никто не мог предвидеть, что брат отречется от престола.

– Почему он так поступил?

– Похоже, любовь – погибель для мужчин в моей семье. Рано или поздно она всех их губит.

Шона внимательно посмотрела на Малака.

– Всех?

Она не сказала «но только не тебя».

– Я верю в секс, Шона. Возможно, он ничего не изменит, как ты сказала, но таких эмоций я еще никогда не испытывал. Я верю в страстные ночи, когда от удовольствия болит все тело, а душа разрывается на куски. На этом моя вера заканчивается. Тебе не нужно беспокоиться, что я когда-нибудь притворюсь, что секс – это нечто большее, чем оно есть на самом деле.

– Безусловно, ты веришь в секс, но никогда – в любовь. – Шона покачала головой, словно он был глупым маленьким ребенком. Малаку пришлось стиснуть зубы, чтобы не отреагировать на оскорбление. – Разве это не отличительная черта таких мужчин, как ты?

– Прошу прощения. А разве есть такие, как я? Где? Сомневаюсь.

– Я вообще никогда не слышала, чтобы мужчина – будь он даже королем в собственной спальне – говорил, что он способен любить.

Малак рассмеялся.

– Я отличаюсь от тех мужчин, которых ты так хорошо знаешь, тем, что я правитель целой страны, а не предмет мебели, и тем, что я себя знаю.

Малак не стал рассказывать о том, как любовь погубила его отца. Как все были невольными участниками гибели брака родителей. О том, что он давно уяснил, что такие бурные всплески эмоций – не для него. Что он никогда не влюбится так, как отец. И до конца жизни не позволит любви женщины ослепить его.

И ведь до недавнего времени он именно так и жил.

Нет, он не считал, что у него иммунитет на любовь. Он любил свою семью. Любил свою страну. И то, что он почувствовал, когда впервые увидел Майлза, тоже было любовью, которая росла с каждым днем.

Но у него не было ни малейшего желания губить себя из-за женщины, как это сделал отец. И более того, продолжал губить себя после ее смерти.

Малак никогда не думал, что займет место отца или брата. Но теперь он не собирался идти по их стопам и совершать те же ошибки. Что бы ни случилось, поклялся он себе.

– Как скажешь, – сказала Шона, и в ее голосе даже не было намека на пренебрежение. Зато оно было написано у нее на лице.

– Только я знаю не только себя, но и тебя, – произнес Малак, потому что внезапно почувствовал себя безоружным, а такого он допустить не мог.

Шона не засмеялась, однако ее глаза наполнились весельем.

– Слава богу, ты ничего не знаешь обо мне.

– Но я знаю, Шона, – качая головой, заметил Малак. – Неужели ты думаешь, что я позволю какой-то женщине прийти с улицы и занять место рядом со мной, не выяснив всех подробностей?

– Если ей не повезло и она от тебя забеременела, то да. Я думаю, любой бы позволил.

Малаку не понравилось то, как она это сказала. И почему-то вдруг он почувствовал необходимость что-то доказать.

– Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. Я знаю, что детство ты провела в приемных семьях. Кажется, это так называется в Америке, когда ребенка передают под опеку государства.

– Я не скрывала того, что жила в приемной семье. Это совсем не секрет.

– Думаю, по количеству приемных семей можно проследить твое безрассудное упрямство и ненужное стремление к независимости.