Дерзкое предложение

– Как мило. – Ее голос сочился сарказмом. Для Малака это был новый опыт – когда сарказм направлен на него, – и он не знал, как к этому относиться. – Как же мне повезло, что меня насильно выдернули из привычной жизни и всего, что мне дорого. И ведь сделал это такой… понимающий мужчина.

Малак засмеялся.

– Шона, ты, кажется, не совсем верно оцениваешь ситуацию, в которой оказалась. Если бы я был менее понимающим, менее добрым, то я позаботился бы о том, чтобы ты была наказана за свой грех.

– А я такое существование и расцениваю как наказание, – фыркнула в ответ Шона. – Тюрьма есть тюрьма, и не важно, сколько одежды твои подручные разбрасывают на моей кровати каждое утро. Ты держишь меня в заложниках.

Малак решил больше не сдерживаться. Ему надоело держать себя в руках и притворяться, что ее неповиновение не задевает его. Все, что ему хотелось, – это добраться до нее и заново познакомиться с ее сочными губами и гибким соблазнительным телом.

Малаку необходимо было показать ей, как глупо с ее стороны испытывать его в такой откровенной манере. Он никогда не понимал западных женщин и их неспособность вникнуть в суть интимных баталий. Зачем противостоять человеку в лобовую и терпеть поражение, когда есть множество более мягких и разрушительных способов борьбы?

Правда была в том, что Малак хотел большего, чем еще одна ночь любви с этой женщиной, которая теперь неразрывно с ним связана до конца дней. Ему хотелось большего, чем секс, а именно – ее полной капитуляции.

– Скажи, почему я не должен к тебе прикасаться, – прошептал он, почти прижимаясь к ней своим телом. Шона вздрогнула, а он улыбнулся. – Скажи, Шона, почему я не должен распускать руки? Когда каждый из нас этого хочет.

– Я не…

– Скажи мне хоть одну вещь, которая не является ложью. Кто знает, возможно, я отпущу тебя? Сегодня же.

Шона пристально посмотрела на Малака.

– Мне кажется, ты блефуешь.

Малак улыбнулся, а затем наклонил голову и прижался губами к ее ключице. Шона не оттолкнула его.

На вкус она оказалась лучше, чем он помнил. Лучше, чем он мечтал.

«Блаженство», – подумал он.

– Ответь мне, – продолжал он, целуя ее шею. – Скажи, что тебе нужно. Ты это можешь легко получить.

– Я хочу… – Опираясь руками на парапет, Шона откинула голову назад, давая ему больше доступа. – Я хочу…

– Я знаю, чего ты хочешь, – сказал Малак глухим и хриплым голосом.

Он уже был не в силах сдерживаться.

А потом он перестал играть и поцеловал ее в губы.

Его словно ударило током. Как будто засверкали молнии и разразился гром. Прикасаясь к ее сочным и сладким губам, он почувствовал себя так, будто целовал женщину в первый раз. Будто Шона была единственной, кого он когда-либо знал или желал.

Все эти годы он помнил ее невозможную сладость. И вот теперь, когда снова вкусил ее, он не мог понять, как вообще мог уйти от нее тогда.

Шона была идеалом, вызывающим желание.

Малак обхватил руками ее лицо и страстно поцеловал. В этот момент он обрадовался, что она отказывалась носить одежду, которую он подобрал для нее, потому что лишняя ткань не мешала ему чувствовать ее тело. Прижимаясь к ней, он все сильнее убеждался в том, что они созданы, чтобы быть частями одной мозаики…

Эта мысль должна была бы остановить Малака. Она должна была бы привести его в ужас. Ведь он – король, и это не детская игра. И он не верит в существование всего того, что сейчас чувствует к этой женщине. Его воспитал человек, безнадежно, до безумия, до боли влюбленный в свою жену. Он не замечал ее проступков и не обращал внимания на собственных детей. После смерти матери любовь превратилась в горе и положила конец правлению отца.

Потом любовь поглотила брата Зуфара и отняла у него трон.

Видя все это, Малак мог с полным основанием утверждать, что любовь – хаос и разрушение. Он никогда не хотел заболеть этой болезнью и поклялся себе, что не позволит любви или другим глупым чувствам угрожать его трону. Он этого не допустит. Ведь он сын, которым всегда пренебрегали. Он позабытый запасной. Однако он единственный в семье смог разглядеть – еще до смерти матери и последовавших за ней отречений отца и брата, – в какой ужас любовь превратила их жизнь.

И он поклялся себе, что станет правителем, которого заслуживает народ.

Надо все это прекратить. Немедленно.

Но Шона так и манила его к себе, он не мог остановиться, она действовала на него как наркотик.

Шона оторвалась от его губ, уперлась руками ему в грудь и судорожно вздохнула.

А Малак совсем забыл о том, что ему предстоит править страной. Что он король, что где-то там, в темноте, простирается его королевство.

Ему хотелось большего.

– Малак… – совсем другим тоном произнесла Шона.

Сейчас ее голос звучал чуть ли не благоговейно.

И Малак понял, что она тоже потрясена тем, что притяжение, возникшее между ними много лет назад, до сих пор остается таким же сильным.

А раз так, значит, много лет назад дело было не в алкоголе.

Оставляя ее рано утром в теплой постели, он уверял себя, что на него подействовал алкоголь. Он уходил, стараясь не оглядываться, не задерживаться, не проверять их связь еще раз…