Дерзкое предложение

Шона остановилась у фонтана и опустила руку в холодную воду. Ей хотелось плакать. Однако она знала, что на нее смотрят, даже если она никого не видит. Куда бы она ни пошла, что бы она ни сделала, за ней постоянно следят. О ней сплетничают. Ее обсуждают. Каждый день ей об этом давали понять ее советники, на случай если она сама не заметила. Правда заключалась в том, что Шона уже себе не принадлежала. Даже если она примет решение стать королевой – еще вопрос, позволят ей принять решение или просто заставят надеть корону – или откажется от этого, она всегда будет привязана к этому месту. К этим людям.

Из-за Майлза.

И это печально. За свою жизнь она уяснила одну неприятную вещь: сколько ни убеждаешь себя, что все переменится, лучше не становится. Сколько раз она уговаривала себя смириться. Не пытаться изменить то, что изменить невозможно. Настроиться на лучшее. Но все тщетно.

Майлз сын Малака. Если она завтра уедет, ничего не изменится. Истина в том, что Майлз навсегда останется здесь. Настанет день, когда он будет править королевством так же уверенно, как его отец.

Шоне не нравилось такое положение вещей, но ее чувства не имели значения. Ведь одно дело, когда против нее используют ее сына, и совсем другое – когда ее тело.

В атриуме не было слышно ни звука, кроме плеска воды, однако Шона слышала только свой голос. Она полностью потеряла контроль. Полная и безоговорочная капитуляция.

Шона села на край фонтана и пошевелила пальцами в воде. Уставившись на то место, где фонтан переходил в бассейн, она старалась сдержать слезы. В ее голове снова и снова прокручивалось то, что произошло на балконе Малака, – как он стоит перед ней на коленях, плечами удерживая раздвинутые ноги и прижимая рот к тому месту, которое жаждало его больше всего. Шоне было стыдно за себя.

Она не знала, сколько так просидела. Может, прошли минуты, а может – часы, пока она не услышала шарканье по мраморному полу, а затем голос. Тот же голос, который последнее время она слышала постоянно.

– Госпожа? – позвала Ядира. – Вам нехорошо?

Кто-то ее увидел и доложил Ядире, что ее нет там, где она должна быть. В этом дворце было невозможно спрятаться. Даже от себя самой.

– Я в порядке, – сказала Шона, поднимаясь.

Ее ноги все еще были ватными, но, не обращая на это внимания, она подошла к женщине, которая больше походила на ее тюремщицу, чем на служанку, и улыбнулась.

– Прекрасная ночь, не правда ли?

Пока они шли к покоям Шоны, Ядира, как обычно, болтала. Оказавшись в спальне, Шона приняла горячий душ, а затем забралась в постель.

Только здесь, в темноте спальни, укрывшись с головой одеялом, она позволила пролиться своим слезам и была вынуждена признаться самой себе в том, что сегодня вечером и той ночью пять лет назад она хотела именно того, что с ней произошло. Больше того, она мечтала об этом, вспоминая каждое прикосновение его языка к самой нежной части ее тела.

Следующим вечером Шона осталась сидеть на месте после того, как няни увели Майлза, чему совершенно не удивился Малак.

– Неужели ты не желаешь принять свою любимую позу бессмысленного противостояния? – Малак откинулся на подушки и внимательно посмотрел на нее. – А я рассчитывал на еще один декадентский десерт. Что ж поделаешь.

Сегодня она выглядит по-другому, подумал он. Не то чтобы подавленной, но сдержанной. По всей видимости, он не единственный, кто сделал определенные выводы касательно их маленькой войны.

– Я предпочитаю посидеть, – спустя мгновение сказала Шона. – Но спасибо, что спросил.

– Ты уверена? Мне так понравилось, когда ты стояла передо мной. Я знаю, что ты не посмеешь мне сказать, будто тебе не понравилось.

– Поздравляю, – парировала Шона с вызовом, на который до нее никто не осмеливался, глядя ему прямо в глаза. – Полагаю, что ты выиграл эту битву. Ты вынудил меня сидеть. Но что тебе-то это дало?

Малак усмехнулся.

– Ты имеешь в виду, помимо того, чтобы попробовать твою маленькую сладкую…

– Секс ничего не меняет, – отрезала Шона. Ему бы стоило перестать удивляться каждый раз, когда она делала то, на что никто не осмелился в его присутствии. – Это всего лишь секс. Он не меняет того факта, что я не хочу здесь находиться. Что я совершенно не желаю становиться королевой, а уж тем более твоей королевой. Что все это меня не интересует.

Возможно, то, что она, кажется, не сердилась на него за вчерашние ласки, позволило Малаку обдумать ее возражения более тщательно, чем раньше. А может, его размышлениям способствовало то, что он попробовал ее на вкус, а затем провел ночь в мечтаниях о том, что он мог бы с ней сделать, если бы не оставил на балконе. В любом случае трудно поддерживать разумный уровень ярости, когда все, что хочешь, – это снова заполучить ее.

Малак долго смотрел на Шону.

– Уверяю тебя, ты не единственная, чьи желания не были учтены. Если тебе от этого станет легче.

По выражению ее лица он понял, что легче ей не стало. Она вообще никак не отреагировала, сидя по другую сторону стола и сложив руки на коленях.