Держи меня крепче

Шарлотта немедленно приободрилась, когда узнала, что прессы на слушаниях не будет. Это было особо оговорено в исковом заявлении в Суд короны, в котором адвокат потребовала, чтобы представители прессы допускались в зал суда только в ходе самого процесса по делу ее подзащитной, и то лишь те из них, кто имеет прямое касательство к криминальной хронике. Обо всем этом Ким написала Шарлотте в своем письме. Но что мешает этим писакам караулить ее возле здания суда, подобно стае хищных волков, размышляла она уныло, все еще не веря тому, что от современной прессы можно так легко отделаться. Тем более сейчас, когда у них на руках появились дополнительные жареные факты. Ведь отныне она не просто Шарлотта Николс, похитившая чужого ребенка. Она – Шарлотта Альбеску, дочь того самого маньяка-убийцы, который четверть века тому назад вырезал всю свою семью.

Поднимаясь уже на верхнюю ступеньку лестницы, она вдруг услышала чей-то смех, который подействовал на нее словно камень, упавший с горы. Она невольно замедлила шаг, пытаясь вспомнить, когда она смеялась в последний раз. Наверное, во время съемок для рекламного проспекта в отеле Каури-Клиффс. Господи! Как же давно это было! Можно сказать, совсем в другой жизни.

Ее появление в зале суда, строгом помещении без окон, с деревянными панелями из бука, такими же скамьями и тремя световыми люками на стеклянной крыше, покрытой каплями дождя, осталось практически незамеченным. В зале продолжал царить все тот же мерный гул. Юристы негромко обсуждали какие-то только им ведомые проблемы, согласовывали спорные моменты, решали сиюминутные вопросы, судебные клерки тоже занимались своими делами. Шарлотта выхватила взглядом белокурую головку Ким. Она что-то сосредоточенно помечала в бумагах, лежавших перед нею в скоросшивателе. Шарлотта также узнала Карен Поттер из местного отделения полиции. Судя по всему, два ее спутника тоже были полицейскими детективами. А вот Теренса Гулда в зале не было. Интересно, как он распорядится ее новым обликом? Дочь убийцы-маньяка. Захочет ли он сделать эту информацию фактом общественного значения или постарается выследить того, кто разместил в Интернете эту новость? Выследить для того, чтобы наказать.

Стоило Шарлотте подойти к скамье подсудимых, и прежние страхи овладели ею с новой силой. Если и эти слушания не дадут желаемого результата, Шарлотту снова загрузят в спецфургон и доставят в железной клетке обратно в Уэлворт. И больше у них уже не будет возможности подать прошение об освобождении под залог до самого начала судебного процесса. А он может начаться еще очень нескоро! Пройдут еще месяцы и месяцы подготовительной работы, прежде чем ее дело поступит в суд.

И снова она почувствовала приступ дикой паники. Захотелось сорваться с места и бежать прочь, бежать куда глаза глядят. Усилием воли Шарлотта сделала глубокий вдох, потом еще один, и еще один. Надо успокоиться, взять себя в руки, надо совладать со всеми своими страхами и фобиями.

– Шарлотта! Я здесь! – услышала она громкий шепот и повернулась на звук такого знакомого и родного голоса. Она узнала его сразу, и от сердца немного отлегло. Габби сидела на боковой скамейке.

Какая же она молодец, подумала Шарлотта, пытаясь выдавить из себя улыбку. Пришла, не побоялась ничего. В этот момент охранник строгим голосом предложил ей занять свое место на скамье подсудимых. Но едва он отошел в сторону, как Шарлотта снова повернулась к сестре и одними губами прошептала: «спасибо!»

– Люблю тебя! – тоже губами ответила ей Габби. И Шарлотта почувствовала, что еще немного, и она расплачется.

Она отвернулась от сестры и встретилась глазами со взглядом Ким. Взгляд был сосредоточенным, но ласковым.

Шарлотта поздоровалась с ней коротким кивком головы. Она была слишком напряжена, слишком подавлена. Перспектива снова оказаться в одиночной камере Уэлворта ужасала.

Но вот секретарь предложил всем присутствующим встать, объявляя, что суд идет. В зале появился судья, грузный и абсолютно лысый мужчина. Выражение его лица было мрачным, но стоило ему бросить взгляд на адвокатскую скамью, как лицо его просветлело и на нем отразилось явное изумление, что сразу же придало ему более человеколюбивый вид. Он коротко обменялся несколькими репликами с адвокатами. До Шарлотты долетали лишь отдельные обрывки слов.

– Так это все же вы… такая честь для нас… в нашей глубинке…

Адвокат что-то негромко ответил ему, и судья добродушно хихикнул. Слава богу, мелькнуло у Шарлотты. Судья, оказывается, в хорошем расположении духа. Но вот лицо его снова стало строгим, он поджал свои тонкие губы в одну прямую линию, и Шарлотта непроизвольно задрожала от страха. Как ни верти, а ее судьба нынче всецело в руках этого человека, и она уже инстинктивно боялась его. Ведь он же не знает ее, он ни разу в жизни не видел ее. Так почему же он наделен властью решать, законопослушный ли она гражданин общества или нет?