Держа океан (ЛП)

Когда вошла медсестра, она не накричала на нас, но велела Эммету уйти, и, когда он ушел, я молча уткнулся в подушку и захныкал. Прежде чем грусть поглотила меня, медсестра сделала мне укол еще какого-то препарата, и я заснул.

На следующее утро я проснулся уже не с таким сильным ощущением опьянения. Оказалось, что я реагировал на успокоительные препараты сильнее, чем они ожидали, поэтому так долго чувствовал себя настолько одурманенным, но теперь, хоть я и чувствовал себя по-прежнему ослабевшим, я был в состоянии сидеть, ходить и двигаться.

После проверки уровня кислорода в моей крови мне сняли все трубки и капельницы и принесли большой завтрак.

Эммету тоже принесли завтрак, потому что он вернулся, как только я проснулся.

Он ел молча, а потом стоял надо мной, практически кормя меня с ложечки, заставляя все съесть. Медсестрам мы, наверное, казались милыми, они продолжали улыбаться и смотреть на нас. Хотя некоторые из них знали Эммета, как он объяснил, его мать навещала в этой больнице своих пациентов.

Вскоре после того, как мы съели наш завтрак, приехали наши родители, все четверо, и матери, и отцы обоих. Мой отец держал мать под руку, успокаивающе её поглаживая, пока она вытирала свои глаза. Джен приехала с ними, хотя стояла она немного подальше, серьезная и бледная. Она всегда держалась так отстраненно по отношению к нашей семье, но, когда мы с ней разговаривали по телефону или находились наедине, она вела себя по-другому.

Мне надоело думать о том, как ужасен будет день, когда они заставят меня чувствовать себя плохо из-за того, что я почти сделал. На какое-то мгновение это заставило меня пожалеть, что мне не удалось покончить с собой, но потом Эммет взял меня за руку, и я не жалел больше ни о чем. Однако я не получил нотаций и нагоняя, которых ожидал. Когда все стали чувствовать себя неловко и оглядываться по сторонам, в палату вошел доктор.

Эммет, сияя, встал.

— Доктор Норт, вы врач Джереми?

— Да, я один из них. Рад снова тебя видеть, Эммет. Мариетта, Даг. — Врач пожал им руки и повернулся к моим родителям.

— Доктор Говард Норт. Приятно познакомиться.

Мои мать и отец приняли его рукопожатие, но вели себя так, будто им стыдно, как будто они смущены тем, что им пришлось вызвать мне врача. Доктор Норт не заметил этого, а если и заметил, то проигнорировал их.

— Я хочу попросить всех вас ненадолго покинуть палату, чтобы я мог поговорить с Джереми наедине. Если вы подождете в холле, я подойду к сестринскому посту и дам знать, когда мы закончим.

Мой отец застыл, и его усы приняли горизонтальное положение, параллельное его плечам.

— Мы остаемся. Он наш сын. Мы имеем право услышать то, что вы у него спросите.

Джен закатила глаза, но ничего не сказала, а доктор Норт спокойно обратился к моим родителям.

— При всем уважении, мистер Сэмсон, ваш сын совершеннолетний. Если он захочет, чтобы вы присутствовали при нашей беседе, то можете остаться. Можете присутствовать и на других беседах, если он согласится на это, но по закону Джереми имеет право принимать самостоятельные решения относительно его здоровья. И даже если бы он был несовершеннолетним, то я бы все равно настаивал на том, чтобы эта беседа хотя бы частично проводилась конфиденциально. Это не из-за неуважения к вам, как к родителям, а из уважения к Джереми, как к личности.

Это приятно меня удивило, но я сразу напрягся, когда отец посмотрел на меня, явно ожидая, что я скажу доктору Норту, что мы можем говорить при них, и я хочу, чтобы они остались. Я не хотел, поэтому уставился на одеяло и позволил доктору Норту прогнать их всех. Я не возражал, чтобы остался один единственный человек, но он ни на что не жаловался. Эммет обхватил двумя пальцами два моих в знак молчаливого прощания. Потом все ушли, и в палате остались только я и доктор Норт.

Улыбаясь, он пододвинул стул к моей кровати и принял на нем расслабленную, но вежливую позу.

— Ты сегодня хорошо выглядишь. Как ты себя чувствуешь?

Я согнул лежащие поверх одеяла руки. Мне не хотелось говорить о том, как я себя чувствую. Меня осенило, что, возможно, из-за этой ужасной ошибки, которую я совершил, они поместят меня в какое-нибудь заведение. Эта мысль заставила мой завтрак проситься наружу.

— Спасибо, что Эммет остался вчера со мной. Я имею в виду, что думаю, это благодаря вам. Я ценю это, и думаю, он тоже.

— Всегда пожалуйста, — сказал он. — А почему ты не хочешь рассказать мне о том, как ты себя чувствуешь?

Мои ногти снова и снова царапали одеяло, а я уставился на свои ноги.

— Я в порядке. Простите, что всех напугал.

Я начал говорить, что это больше не повторится, но остановился, почти уверенный в том, что этот парень видит ложь насквозь.

— Джереми, ты не должен нервничать. Здесь тебе нечего бояться.

Но я боялся многого.

Несмотря на препараты, я почувствовал, как приступ паники ищет способ вырваться наружу. Я не мог потерять Эммета после того, как снова его обрел.

Прохладные, слегка обветренные руки сомкнулись на моих.

— Поговори со мной о том, что заставляет тебя беспокоиться. Позволь мне помочь тебе.